“В это время государственный совет (Cuncil of State) получил известие о появлении неких левеллеров[11] на холмах св. Маргариты и св. Георгия. Сообщалось, что эти люди копали землю и засевали ее кореньями и семенами. Некто Эверард, бывший капрал армии, является их начальником и называет себя пророком. Всего левеллеров тридцать человек, но они уверяют, что вскоре их будет четыре тысячи. Они приглашают всех прийти и помогать им, обещая каждому пищу, питье и одежду. Они говорят, что уничтожат загороди[12] и сделают поля открытыми для труда всякого желающего. Два эскадрона драгунов помешали, однако, левеллерам заниматься их невинным делом и доставили их, “громко протестующих”, к генералам – Ферфаксу и Кромвелю. Тут они объяснили следующее, отказавшись предварительно снять шляпы:
“Мы не имели в виду отнять землю у частных владельцев или обнаружить деятельное сопротивление всеми признаваемым властям. Мы хотели лишь вступить во владение искони признаваемыми за английскими общинниками народными землями (folkland), несколько столетий тому назад отнятыми норманнскими завоевателями. Все следы завоеваний должны быть, по крайнему нашему разумению, ныне стерты ввиду победы народа над королем – прямым потомком завоевателя. Только по недоразумению солдаты сочли нужным вмешаться в наше дело, сожгли наши жилища и арестовали нас. Мы – спокойные и честные люди. Посылайте против нас войска, мы не окажем им никакого сопротивления. Мы не будем бороться с вами ни мечом, ни копьем, но лопатой и плугом, с помощью которых мы сделаем плодоносными пустоши и лежащую без обработки землю общин. Теперь мы говорим с вами, но не для того, чтобы снискать вашу милость. Мы не вправе иметь покровителем никого, кроме Бога. Мы объявляем вам поэтому на добром английском языке, что избрали Бога своим покровителем и заступником”. В письме их к Ферфаксу встречаются еще следующие строки: “Когда вам угодно было посетить нас, то мы сказали вам, что не противимся тем, которые хотят иметь законы и правительство, но что сами мы не нуждаемся ни в том, ни в другом. Подобно тому, как земля у нас должна быть общей, так точно общими должны быть скот для ее обработки и все плоды полей. Ничто подобное не может быть предметом купли или продажи, так как всего этого мы можем иметь достаточно для удовлетворения нужд наших. А если так, то какая нам нужда в присвоениях и обманах, в законах, предписывающих сечение, заточение в тюрьму и повешение? Сохраняйте ваших правителей и призывайте нас даже к ответственности перед ними, в случае присвоения нами вашего скота и хлеба и разрушения нами ваших загородей, но предоставьте нам свободу от подчинения властям в пределах наших собственных владений. Предупреждаем вас, что мы не сочтем нужным скрывать под затворами ни хлеба, ни скота; все, что мы имеем, будет предоставлено в полное распоряжение всем”. Дальше левеллеры спрашивают: “Хорошо ли, что трудящийся люд должен довольствоваться одной заработной платой, не имея доступа к земле?” – Очень нехорошо, конечно, но это не мешает быть левеллерам людьми, превосходящими других своей наивностью. Непротивление злу – основной догмат их нравственности. Они не хотят выступать против зла жизни с оружием в руках, а лишь служат примером для других. утопия, очевидно, развивается.
Вот, однако, ее третья ступень. Прошу выслушать следующие соображения: “Так как мир просуществовал до потопа 1656 лет, то поэтому в 1657 году по Рождестве Христа должен наступить день Его вторичного пришествия на землю. Так как 2x666=1332, а никейский собор был в 325 году, а 1332+325=1657, то поэтому в 1657 году придет Христос и с ним царство Его. Из этого следует, что все правительства равно незаконны, а главное, безбожны, так как народом могут управлять только Бог и его наместник Христос”.
Так рассуждали люди пятой монархии с Гаррисоном во главе. Но, хотя в дикой и безобразной форме, они воплощали затаеннейшие стремления своего сердца к правде и справедливости. Надо заметить, что в низших слоях европейского общества было весьма распространено убеждение, что второе пришествие Мессии должно воспоследовать со дня на день. И они ждали, затаив дыхание, ждали, когда на землю Мессия придет:
Тот самый, Чья слава в молитвах поется.
Тот самый, Которого ждет не дождется
Так долго наш бедный народ.
Под видом своей религиозной утопии люди пятой монархии проповедовали анархизм чистой воды.
* * *
Что было делать Кромвелю среди всех этих идеологов, иллюзионеров, утопистов? Постепенно пришлось ему рассориться со всеми ими. Как и почему, увидим ниже, а пока посмотрим, что делает он как “способнейший гражданин республики”?
Подавив революцию в войске, он отправился в Ирландию (1649 год). Здесь роялисты заключили союз с туземным католическим населением против парламентских войск, сосредоточенных в Дублине. В продолжение нескольких месяцев Ирландия была завоевана, сожжена, разорена дотла и три ее провинции из четырех были конфискованы в пользу завоевателя. Здесь единственный раз в жизни Кромвель проявил непонятную в нем и возмутительную жестокость. В Дрогоде, например, двести человек были казнены с оружием в руках. В этой резне проявилась слепая национальная ненависть англичан против ирландцев, протестантов – против католиков. Оправдание, в котором сам Кромвель чувствовал необходимость в данном случае, не удовлетворяет нас: “Я убежден, – писал он, – что это совершенно справедливый суд Божий над зловредными негодяями, руки которых покрыты кровью многих невинных жертв. Я убежден, что это предупредит кровопролитие в будущем. Только эти соображения и могут оправдать подобный образ действия, который в противном случае повлек бы за собой сожаление и угрызения совести”. Нет, такого образа действий никакие соображения оправдать не могут. Кровопролитие действительно было предотвращено на будущее время, но вместо него началась систематическая вековая эксплуатация ирландского народа англичанами, которой суждено закончиться лишь в наши дни.
Без таких жестокостей, но так же быстро (1650 год) была завоевана Шотландия, возмущенная казнью короля и избравшая на его место его сына, Карла II Стюарта.
Оставалось теперь одно большое затруднение – это сам английский парламент, которому до сих пор верой и правдой служил Кромвель. Но теперь обстоятельства переменились.
“Кромвель, – читаем мы у Гардинера, – старшие офицеры армии и более благородные умы, еще оставшиеся в парламенте, стремились единодушно к осуществлению одного общего желания: к свободному управлению, согласному с решениями избранных представителей. Они желали гарантии свободе мысли и слова, без чего парламентское управление являлось тиранией, только под другим названием. Но они не имели средств, чтобы достигнуть своей цели. Все революционные силы истощились еще до казни Карла, а теперь, когда его преемником явился юноша, о котором не было известно ничего дурного, напор роялистов стал увеличиваться с каждым днем”.
