Зависти Фарадей не знал. Он искренне радовался всякому новому успеху науки, кому бы он ни принадлежал. Молодые ученые, заявлявшие себя талантливыми работами, делались его любимцами. Самый выдающийся ученый, работавший в одной области с Фарадеем, бывший его современником и учеником, Тиндаль, пользовался тесною дружбою и любовью своего великого учителя. Фарадей относился к нему как к сыну, с нежностью следил за его учеными успехами и делал для него все, что мог. В 1853 году Фарадей рекомендовал Тиндаля на кафедру физики в Королевском институте и, таким образом, поставил это восходящее светило рядом с собою. В свою очередь и сам Фарадей был искренне любим всеми выдающимися учеными своего времени, а молодежь прямо молилась на него. Тот же Тиндаль не постеснялся поступиться значительными материальными выгодами ради чести работать в одном учреждении с Фарадеем: Тиндалю была предложена кафедра в одном из английских университетов, связанная с материальным вознаграждением, во много раз превышавшим то, которое он получал в Королевском институте, но он отклонил это предложение, чтобы не расставаться с Фарадеем.
Выдающимися чертами характера Фарадея были любовь к порядку и настойчивость в достижении намеченных целей. Вот что пишет об этом Тиндаль: “Любовь к порядку, как светлый луч, освещала все мелочи его жизни. Самые запутанные и сложные вещи гармонически располагались в его руках; его способ вести отчеты приводил в удивление директоров института. В научных занятиях царил тот же порядок. В его опытных исследованиях каждый параграф был пронумерован, различные части связывались вместе постоянными ссылками. Счастливо сохранившиеся собственноручные заметки к его “Опытным исследованиям” равным образом пронумерованы; последний параграф носит цифру 16041. В прилежании он показывал немецкое упрямство. Это была порывистая натура, но каждый импульс давал силу, не позволявшую делать ни шагу назад. Если в минуты увлечения Фарадей решался на что-нибудь, то этому решению он оставался верен в минуту спокойствия. Его огонь поддерживался твердыми горючими веществами, а не газом, который вспыхнет и вмиг погаснет”.
Сила воли, которою обладал Фарадей, всего нагляднее проявилась в его выборе научных занятий для себя. Уже по тому списку открытий, который был приведен выше, можно видеть, что это была натура менее всего склонная к узкой специализации труда. Его ум интересовался всеми областями знания, и лично ему было приятнее работать над разнообразными предметами. Но он понимал, что эта склонность к разбросанности работы лишит его возможности обследовать с достаточной полнотою тот или иной предмет его исследований. Благодаря силе своей воли Фарадей заставлял себя сосредоточиваться в течение многих лет на какой-либо одной области явлений; но зато такую избранную им область он обследовал всякий раз с такою полнотою и всесторонностью, что после него в ней почти нечего было делать другим (таковы его исследования в области магнетизма и в области явлений электрической индукции).
Умственная индивидуальность Фарадея являлась столь же своеобразной, как и нравственная. Сам характер его открытий представлял нечто особенное. Великий ученый шел к ним не обычным логическим путем, – путем вывода из ранее известных посылок; но, вместе с тем, они не были обязаны своим происхождением случайности, как это было со многими великими открытиями. Он делал свои открытия особенным путем, ему только свойственным, путем своего рода наития, догадок. Это было, можно сказать, научно-поэтическое творчество. По свидетельству Тиндаля, Фарадей целыми днями ходил по комнате и размышлял, отвечая на вопросы, что он обдумывает идею, о которой не может сказать ничего прежде, чем проверит ее опытом. Во время этого раздумья он и творил, и изобретал. Результаты его творчества обыкновенно как будто вырывались из тесных рамок данной области науки; это был не естественный шаг вперед от известного, а громадный скачок, далеко оставлявший позади открытия предшественников исследователя. Неудивительно, что открытия Фарадея почти всегда были неожиданностью для его ученых современников, и они нередко отказывались верить им, пока не убеждались собственными опытами в их действительности. Наитие давало Фарадею, однако, одну только идею; осуществление же этой идеи, оправдание ее опытом являлось уже делом труда, и притом такого труда, на который был способен разве только Фарадей. Чтобы напасть на те условия, при которых предположение, догадка или, как выражался сам Фарадей, “идея” могла быть оправдана опытным путем, ему приходилось проделывать сотни и даже тысячи неудачных опытов. Нужно было иметь настойчивость Фарадея, а вместе с тем и его уверенность в своих “идеях”, чтобы не пасть духом при многочисленных неудачах и в конце концов добиться желательных результатов.
Громадные научные завоевания, сделанные Фарадеем для человечества, станут еще более изумительными, если учесть, что он был лишен громадного подспорья всякой умственной деятельности, всяких занятий, а тем более научных, – памяти. Слабость памяти Фарадея была поистине поразительна, и если, тем не менее, он был аккуратен во всех своих делах и названный недостаток не отражался на его научных работах, то это объясняется именно его любовью к порядку и привычке вести самым аккуратным образом дневники своей жизни и своих научных работ. Дневники эти велись с такой точностью и систематичностью, что Фарадей имел возможность всегда наводить в них нужные ему справки и тем восполнял недостаток памяти.
Фарадей прибегал нередко к искусственным мерам, чтобы напоминать себе то или другое обстоятельство. Так, он имел обыкновение постоянно класть перед собою во время чтения лекций карту, на которой большими буквами было написано: “МЕДЛЕННО”; но так как он все-таки нередко увлекался и начинал говорить слишком быстро, то его лаборант в таких случаях должен был подходить к нему и указывать на упомянутую надпись. Иногда также он просил подкладывать карту с надписью “ПОРА”, когда подходило время заканчивать лекцию. Одного из своих друзей, Марграта, Фарадей просил посещать его лекции со специальной целью – записывать все ошибки, допущенные лектором в способе выражения или в выговоре, и затем старался по этим записям исправлять свои ошибки.
Своеобразные особенности ума Фарадея Тиндаль характеризует в следующих образных выражениях: “Его ум соединял в себе и великую силу, и гибкость. Эта сила подобна потоку, который при громадном давлении и быстроте обладает способностью легко извиваться по изгибам русла. Замечательное уменье сосредоточивать в одном направлении напряженное внимание не уменьшало его способности пристально всматриваться в направления другие. Ожидая от исследования известных результатов, он мог и умел держать ум свободным, чтобы по предубеждению не упустить нежданных явлений”. Именно благодаря этим особенностям своего ума Фарадей мог открыть индукционные токи, возбуждающиеся при замыкании и размыкании первичного тока и при удалении и приближении магнита, – открытие, на котором основана вся современная электротехника.
