Мы пригласили Нину пообедать с нами, и когда после обеда прощались с нею, многим, вероятно, не очень хотелось, чтобы она уходила с корабля. Во всяком случае своей непосредственностью, острым умом и веселым нравом Нина сумела оставить о себе хороший след в сердцах моряков.
А когда спустились вечерние сумерки и из-за старых чинар, перекрывавших узкую протоку, на лодках стало совсем темно, "Малютка" бесшумно отдала швартовы и развернулась носом к выходу в море. Вскоре темнота поглотила провожавших нас начальников, товарищей и друзей. Подводная лодка двигалась по протоке при полном затемнении.
Но вот и чинары оказались позади, и "Малютка" закачалась на волнах открытого моря. Теперь о близости берега свидетельствовал только вой шакалов, которые в ту ночь особенно усердствовали по обоим берегам протоки.
На море был полный штиль. Яркие южные звезды щедро усыпали темное небо. Ничто уже не нарушало тишину, кроме легкого шороха волн и мерного постукивания судовых двигателей.
- Ну как, товарищ Фомагин, хороший вечерок?
- Так точно, товарищ командир! - ответил матрос, не отрываясь, как это положено сигнальщику, от ночного бинокля.
- У вас в Бизяевке такие бывают?
Иван Фомагин был влюблен в свою Бизяевку, деревню близ Казани, на Волге, и по его рассказам получалось, что лучше Бизяевки на земле места нет.
- Нет, товарищ командир. Там, конечно, не такие, но... не хуже... Товарищ командир, - переменив вдруг тему разговора, сказал сигнальщик, - Поедайло... и некоторые с ним тоже соглашаются... Плохое у них настроение...
- Почему?
- Говорят: тринадцатого вышли... девушка была перед выходом, буйволов в воде не было под вечер... Плохие, мол, приметы.
- Кто это говорит? - спокойно спросил я.
- Поедайло. Остальные вслух не говорят, но... тоже так думают...
- А буйволы при чем здесь?
- В этих местах буйволы всегда в воде находятся, а перед нашим выходом они все ушли. Поедайло и болтает, что это плохая примета.
- Поедайло в этих местах впервые, откуда же он взял такую примету? Не иначе, как сам придумал. Буйволы ушли, потому что к вечеру похолодало.
- И комсорг так говорит, но... Поедайло упорно твердит: а девушка, а тринадцатое число?..
- А у меня свои приметы, товарищ Фомагин, причем мои приметы проверены в бою.
- Какие же это? - заинтересовался Фомагин.
- Вот придем на позицию, утопим фашиста, повернем курсом на базу, тогда и раскрою... А сейчас скажу только, что мои приметы благоприятствуют нашему успешному походу.
Я знал, что от Фомагина весь экипаж узнает о том, что у командира лодки есть какие-то свои особые приметы. Так оно и получилось. Не прошло и двух часов, как на мостик поднялся Каркоцкий.
- Товарищ вахтенный офицер, разрешите выйти покурить! - громко произнес он, высунув голову из люка.
- Добро!
Каркоцкий вышел из рубки с зажженной папиросой и, прикрывая ее рукавом, начал жадно курить.
- Вы очень много курите, старшина, - заметил я, - это вредно.
- Вот одержим победу, брошу курить, совсем брошу, товарищ командир. А пока не могу.
- Я запомню, смотрите!
- Да и ждать-то ведь недолго. Все говорят, что, судя по каким-то вашим приметам, победа не за горами...
- Правильно, - уверенно ответил я, - если встретим врага, утопим обязательно. А вы разве не верите в это?
- Если встретим, я думаю, утопим.
- Значит, и вы верите?
- Получается...
- Надо же как-то бороться с этими нытиками, черт бы их побрал.
- Да нытик-то всего один, товарищ командир. Это Поедайло. Он мутит воду. Комсомольцы наши только им и занимаются. Не одно, так другое выдумает. Разъяснять ему что-либо бесполезно. Он считает себя умнее всех.
- Только отсталые, невежественные люди всегда уверены в своей непогрешимости. Таких надо воспитывать всеми средствами и способами.
- На них действуют лишь наглядные уроки. Грубо говоря, мордой об стол и... все.
На третий день похода "Малютка" заняла боевую позицию у вражеского побережья.
Стояла тихая, безветренная погода. Море снова было спокойное. А это не позволяло пользоваться перископом: сверху виден был след от него.
Оставив вахтенного офицера у перископа, я решил пройтись по отсекам, поговорить с людьми.
В жилых отсеках свободные от вахты подводники были заняты чтением. Пожалуй, нигде так много и охотно не читают, как на подводных лодках, особенно, когда лодка находится в подводном положении.
- Товарищ командир, разрешите обратиться! - встретил меня в электромоторном отсеке старшина Леонид Гудзь.
Видно было, что он чем-то обеспокоен.
- Пожалуйста, - ответил я, обратив внимание на то, что матросы почему-то избегают встречаться со мною взглядами.
- Комиссар дивизиона говорил, что каждый из нас должен все время расти. Правильно?
- Правильно.
- А вот матрос Тельный думает иначе...
- Смотря как расти, - перебил я Гудзя, - если физически, так ему, пожалуй, это уже не надо.
- Нет, физически с него, лентяя, хватит. Здоров, как бугай, - Гудзь метнул свирепый взгляд в сторону смеявшихся матросов, - а учиться не хочет. Сдал зачеты - и на боковую.
- Ну, пусть хоть под водой отдохнет. Мои шутливые реплики несколько обескуражили старшину, но он все же продолжал:
- Пока не прикажешь, ничего сам не догадается сделать - никакой инициативы...
Тельный смущенно переминался с ноги на ногу. Действительно, все экзамены он сдал с оценкой "отлично", и начальники были им довольны.
Старшина Гудзь явно хотел начать дискуссию о Тельном. Мне же она показалась неуместной; у меня, как и у других начальников, к матросу претензий не было. Поэтому я перевел разговор на другую тему, предупредив подводников о возможности атаки и о том, что в штилевую погоду скрытность маневрирования чрезвычайно затруднена.
- В подобных условиях нужно действовать очень точно и правильно, закончил я.
- Будет исполнено на отлично... - начал было Тельный, но под сердитым взглядом старшины замолчал.
- Постараемся, товарищ командир! - поправил матроса Гудзь.
Выходя из отсека, я слышал, как он начал его разносить за бахвальство.
В дизельном отсеке матросы собрались тесной группкой и о чем-то оживленно беседовали.
- О чем шепчетесь, заговорщики? - обратился я к Каркоцкому.
- Подводим итоги перехода, товарищ командир!
- А я думал, составляете заговор против электриков. Они теперь главные действующие лица...
- Все равно без нас не обойдутся, - возразили матросы. - Все друг от друга зависимы. Один сплоховал - всем плохо.
- Как торпеды? - спросил я в торпедном отсеке у старшины Терлецкого.
- Ждут вашего приказания.
- На какое время планируете бой?
- На завтра после обеда, - не моргнув глазом, ответил Терлецкий.
