Глава пятая
В конце 1905 года в Петербурге, как и по всей России, много говорили о недавней войне с Японией. Люди искали причину военного разгрома. Требовал у сына объяснить ее и Крылов-старший:
– И все-таки, Алеша, ты предсказал гибель «Петропавловска», гибель Степана Осиповича. Будь те, кто распоряжается флотом, порасторопнее, внедри они твои таблицы, трагедии могло не произойти, не так ли?
– Нет, отец, ты глубоко заблуждаешься, извини. Я – математик, а не хиромант, гадать на гуще мне не пристало. Взрыв на броненосце был настолько разрушающ, что все мои таблицы непотопляемости при всей их значимости и необходимости на каждом корабле – фиговый листок.
– Ну хорошо, бог с ней, с хиромантией, как ты говоришь, сужу свой вопрос: ты первым утверждал о необходимости иметь дверь в диаметральной переборке корабля, то есть, проще говоря, проем этой самой двери позволил бы избежать угрожающего кораблю крена? Ты?
– Пожалуй, да. Произведя соответствующие расчеты остойчивости броненосца «Петропавловск», я убедился, что в случае, если крен составит около двадцати градусов, метацентрическая высота уменьшается на 4,02 фута от потери площади грузовой – в этом случае корабль опрокидывается
– На заседании же Морского технического комитета генерал Кутейников утверждал, что ты ошибся в расчете, пропустив в формуле один член, и что при предположенном тобою повреждении корабля, когда пробит наружный борт в надводной и подводной частях, а также внутренний борт и переборка угольных ям, он будет плавать, имея остойчивость при метацентрнческой высоте около двух футов, только крен будет свыше двадцати градусов, так? И это заявлено, когда заведомо известно, что никакой ошибки в твоем расчете нет, так?
– Я вижу, отец, что общественность в твоем лице от общих суждений перешла к углубленному познанию предмета.
– Да, друг Алеша, я хотел бы разобраться в гибели адмирала Макарова со всей обстоятельностью
– Прости, отец, ты или?.
– Газета, ты хочешь сказать?
– Я не верю в объективность ни одной из них, отец.
– Что так сурово?
– Они представляют корпоративные интересы, которые весьма далеки от общественных
– Выходит, ты и меня числишь в той же упряжке, друг Алеша?
– Тебя – нет.
– Как же, я же сотрудничаю в них?
– От сотрудничества до разделения позиции газетных владельцев – шаг немалый.
– И все же, согласись, возбужденный газетами общественный интерес существенно продвинул применение на флоте твоих таблиц непотопляемости, разве нет.
– Скажу, отец, что таблицы и без того, прости, нездорово пробужденного интереса нашли бы свое применение, а вот направленность, так сказать, действий газет для меня очевидна, следовательно, кто-то направлял их так и не иначе, зачем?
– Ну, и зачем же, как по-твоему?
– Причины могут быть разные – от смещения с должности чем-то неугодного лица до навязывания – тенденциозного – кем-то желаемой судостроительной программы Флоту искусственно созданное общественное мнение может выйти боком.
– Ну, друг Алеша, это в тебе администратор заговорил, не рано ль?
– Понимаешь, отец, если еще совсем недавно я видел генерала Кутейникова просто несколько самовлюбленным распорядителем, то после невероятно активного и потому, по-моему, подозрительного вмешательства газет и обстоятельства гибели «Петропавловска» в его решениях явно сквозит неуравновешенность, он как бы оглядывается, а никого не видит… Когда ты выступаешь в газете, привлекая общественный интерес к освоению богатств Карелии, – это одно: шпыняй петрозаводского губернатора за рукава и фалды вицмундира, но обсуждение специально-стратегических вопросов, прости…
– Э, друг Алеша, это уже честь мундира. Так и мы же, как ты знаешь, его нашивали и не запятнали…
– Отец, я знаю одно – русский флот должен быть самым сильным и он таковым будет.
– Сейчас, после Цусимы?
– Да, сейчас: Цусима не позор, а несчастье России.
– Ты не смог бы поконкретнее растолковать столь существенное различие в наших с тобой оценках?
– Отчего ж, изволь… Причин много, каждая в отдельности могла повести к поражению, совокупность же их привела к разгрому.
Первая: японцы всегда готовили свой флот к войне, у нас – к очередному высочайшему смотру.
Вторая: японские команды комплектовались природными моряками из поколения в поколение, у нас – жителями центральных губерний, многие из которых видели воду только в колодце.
Третья: японский флот, до начала войны хорошо подготовленный, год воевал, был в морском бою, перестреливался с крепостью, команды имели целый год боевую практику. После взятия Артура они занялись специально подготовкой флота к бою. Учитывая опыт боя двадцать восьмого июля, они производили непрерывные маневры и боевые стрельбы, истратили столько снарядов, что все орудия пришли в негодность, они их заменили новыми. Такою практикою они достигли уменья управлять огнем артиллерии всего флота и уменья сосредоточивать этот огонь на цели, указываемой адмиралом.
У нас суда не только не были обстреляны в бою, а комплектованы новобранцами и запасными; во время семимесячного похода никаких боевых стрельб не было, ибо было отпущено всего по пять учебных снарядов па крупное орудие. Не только не было умения управлять огнем всего флота, не было умения управлять огнем своего корабля. Не было или были весьма несовершенные оптические прицелы, что понижало меткость стрельбы.
Были коротко базисные дальномеры, не дававшие истинной дистанции, и не было выработано правил исправлять ее пристрелкою и наблюдениями за попаданиями и всплесками.
Четвертая: японский флот был у своих берегов, имел лишь нормальный запас угля и ничего лишнего на корабле. У нас корабли были перегружены как углем, так и всякого рода запасами, которых не рассчитывали достать во Владивостоке. У перегруженных кораблей главный броневой пояс был почти над водой и не обеспечивал в должной мере ни плавучести, ни остойчивости кораблей, верхние надводные части которых не были достаточно забронированы.
Пятая: японцы стреляли снарядами, снаряженными шимозой, то есть сильным взрывчатым веществом, производившим громадные разрушения в небронированных или слабо бронированных надводных частях корабля, по разрушении которых перегруженные корабли тонули пли опрокидывались. У нас снаряды были снаряжены пироксилином с избыточной влажностью, которые не взрывались и наносили судам ничтожные повреждения.
Этих причин, а к ним можно присоединить и ряд других, и было более чем достаточно, чтобы поражение превратить в «Цусиму».
– Какой же ты из всего этого делаешь вывод?
