К тому моменту сделка была практически оформлена, оставалось лишь уладить отдельные детали. Сумма трансфера составляла 37 миллионов евро, примерно 24 миллиона фунтов стерлингов по курсу того времени. Тогда Жозе Моуринью подвергли критике за то, что он потратил такую сумму на неизвестного нападающего из Франции, но он ответил следующим образом: «Судите меня, когда он будет покидать клуб». Некоторые из моих бывших клубов (в том числе, «Ванн» и «Туркуэн», за которые я играл еще мальчишкой, а также «Левалуа» и «Ле-Ман») получили от трансфера определенные проценты. «Левалуа», к примеру, досталась весьма внушительная, по их меркам, сумма: 675 тысяч евро (около 450 тысяч фунтов стерлингов), что помогло им, среди прочего, построить новый стадион, в котором клуб остро нуждался.
В качестве отступления скажу, что я был польщен, когда они назвали этот стадион в мою честь. В октябре 2010 года мне было приятно принять участие в церемонии его открытия, а также сыграть против некоторых из ребят, которые теперь там занимаются. Я случайно встретил там одного из своих бывших тренеров, Сребренко Репчича, который существенно помог мне в футбольной карьере и оказывал поддержку, когда моя жизнь складывалась тяжело. Очень важно, что любительские клубы живы, именно там ты получаешь важные уроки как по части футбола, так и в жизни в целом. Ты учишься в них делиться с партнерами, быть частью коллектива, уважать своих коллег и полагаться на них. Иногда в профессиональном спорте эти ценности утрачиваются.
Вскоре на стадионе «Велодром» была организована пресс-конференция, на которой мне предстояло попрощаться с клубом. На всем ее протяжении я с трудом сдерживался, чтобы не расплакаться. Я с трудом выдержал присутствие на собственной пресс-конференции и все попытался осознать, что же произошло в последние 24 часа. Преодолевая волнение, я бормотал какие-то банальные слова о том, какой прекрасный шанс мне выпал, однако мои интонации явно расходились со сказанным, учитывая, что я переходил в более сильный клуб с лучшими перспективами и на бо́льшие деньги. Я должен был бы улыбаться, но вместо этого сидел, ссутулившись, опустив голову, не желая ни с кем общаться и вообще страшно недовольный из-за этой пресс-конференции.
Затем я зашел в раздевалку и, испытывая на душе боль, начал плакать. Было такое ощущение, словно меня оттолкнули от себя. Клуб действительно сказал мне: «Тебе нужно уходить!» Делая выбор между деньгами и мной, они выбрали деньги. Мысли об этом были настолько мучительны, что я был крайне расстроен и подавлен. Я в последний раз вышел на поле. Там не было ни одного фаната, скандировавшего мое имя, стояла невыносимая тишина. Я развернулся и, по-прежнему весь в слезах, покинул столь любимый мною клуб. Я не мог возвращаться в таком состоянии домой, поэтому сел в машину и просто поехал куда глаза глядят. Я проехал вдоль красивого берега, добрался до пляжа и уселся там прямо на песок, готовый провести так целые годы. Я пытался понять, что же со мной произошло. Все случилось слишком быстро. Пресс-конференцию назначили, когда еще не были согласованы последние детали контракта, и я его даже официально еще не успел подписать. Но сделка уже считалась совершенной, поэтому и решили объявить о моем уходе. Я начал понимать, что футбол – это бизнес, и с этим невозможно было бороться. Мне оставалось лишь принять это как данность, как нечто неизбежное.
Когда я вернулся домой, был уже вечер. Мой агент Тьерно Сейди как раз остановился у меня, поскольку рано утром мы должны были вылететь в Англию для подписания контракта. Сам я был не в состоянии сложить необходимые вещи, за меня это сделала моя жена. Посреди ночи, так и не сумев заснуть, я неожиданно встал и спустился к Тьерно вниз и сказал ему: «Я не собираюсь уезжать, я не вижу в этом ничего хорошего. Поговори с моей женой, я никуда не уезжаю!» Внутренне я понимал, что уже слишком поздно отступать, но меня выводила из себя мысль о том, что я утратил контроль над собственной судьбой. Именно это и вызвало вспышку гнева. Кроме того, какая-то часть меня цеплялась за мысль о том, что теперь я стал свободным агентом. Я больше не принадлежал «Марселю», но не принадлежал и «Челси». Может быть, я могу подписать контракт еще с каким-либо клубом? По правде, тогда «Челси» не значил для меня ничего. Конечно, я знал, что это большой клуб, что туда – к восторгу руководства клуба – только что перешел Жозе Моуринью и что у «Челси» большие амбиции. Но для всех живущих и играющих во Франции главной английской командой, за которой все следили, был «Арсенал», поскольку в его составе было много французов или франкоговорящих игроков. Большое значение имело также то, что тренером там был Арсен Венгер. Этот клуб иногда называли двадцать первой командой «Лиги 1». Он только что завершил сезон 2003–2004 годов без единого поражения в чемпионате. Но хотя «Челси» и стал вторым в Премьер-лиге, этот клуб не значил ничего особого для большинства футболистов из Франции.
Моя истерика была недолгой. Рано утром я сел на частный самолет владельца «Челси» Романа Абрамовича и прибыл в аэропорт «Фарнборо». Роман Абрамович был уже там, чтобы поприветствовать меня вместе с Жозе Моуринью, который сразу же дал мне почувствовать себя комфортно, обратившись на французском, одном из многих языков, которыми он владел:
– Как себя чувствуешь, мой друг? Ты отличный игрок. Но если ты хочешь стать великим футболистом, тебе нужно играть у меня. «Марсель» – хороший клуб, но, чтобы стать лучше, тебе нужно играть за очень сильную команду, такую как «Челси». Именно поэтому ты и должен играть у меня!
Он ясно дал понять, что видел во мне потенциал и хотел видеть меня в своем клубе. Я почувствовал, что могу ему доверять, поэтому моя первая реакция была следующей: «Хорошо! Думаю, я нашел того, кто меня понимает». Его доверие было именно тем, что я желал увидеть. Поэтому теперь я был готов подписать этот контракт.
Глава 7
Я стал «синим»
(2004–2005)
Встреча получилась короткой: все ограничилось рукопожатиями с мистером Абрамовичем и Жозе Моуринью и улаживанием некоторых деталей сделки. Было несколько непривычно обсуждать подписание контракта таким вот образом, но я был настолько поглощен своими эмоциями, что мне в то время было сложно анализировать ситуацию. Пап тоже прилетел, однако он выступал в качестве представителя «Марселя». Было странно видеть его по другую сторону стола.
В тот первый день в Фарнборо, хоть я и провел с Жозе не так много времени, всего несколько произнесенных им слов позволили мне понять, что это был за человек. Уходя, я обнял его, чтобы таким образом поблагодарить. Вспоминая это позднее, он упоминал, что сразу признал наши с ним отношения особыми. Это были не просто отношения между тренером и игроком. Как выразился Жозе, я, переходя в «Челси», навсегда менял свою жизнь. Кроме того, я чувствовал, что мы с ним вместе окунаемся в это приключение под названием «Челси», начинаем в одно время жизнь в клубе, и это связало нас настолько крепко, что отношения между нами сохраняются и сегодня.
