Тяжелая утрата! Гибнут в неравной борьбе храбрейшие. Но революционеры на то и революционеры, что не отступают даже перед неимоверными трудностями борьбы, перед потерями и утратой любимых товарищей. Сунь Вэнь сказал себе уже давно: революция — труд, борьба, кровь, удары из-за угла. Революция — удел отважных. В конечном счете они победят, ибо жизнь и народ на их стороне.
Неясной была и судьба Чжэн Ши-ляна. Он исчез из Гонконга. Ходили слухи, что он уехал в одну из стран Юго-Восточной Азии. Больше о нем не было никаких вестей. Только много месяцев спустя стало известно, что Ши-лян заболел и умер в том же 1901 году.
Сунь Вэнь понимал, что делу революционной партии нанесен тяжелый удар. Теперь не скоро удастся поднять народ на восстание.
А поведение японцев вполне объяснилось: они сами готовились захватить Амой — и войска уже были погружены на транспорты, и военные корабли уже вошли в амойские воды… Так вот чем объяснялись проволочки Миядзаки!
Но восстание также показало, какие огромные резервы революционной энергии таятся в китайском народе, в крестьянстве. Серьезно подготовленное и проведенное восстание может послужить сигналом к революции. И вывод, который Сунь Вэнь сделал, гласил: еще лучше организовать кадры революции, накапливать силы. И не рассчитывать на кого-либо, кроме как на самих себя. Японцы такие же империалисты, как все остальные. Пожалуй, еще более опасные: они всех ближе к Китаю.
Настали тяжелые времена для Сунь Вэня и его друзей. Жили уединенно в Иокогаме, в мрачном старом доме китайского квартала. Жили крайне скудно. Иногда Сунь Вэню приходилось занимать костюм, чтобы выйти на улицу, свой совсем износился. Все время отдавал изучению главным образом военных вопросов. Тщательно следил за англо-бурской войной. Его привлекали вопросы тактики. Говорил, что партизанская тактика буров может быть еще с большим успехом применена в Китае.
Иногда к нему заходят посетители, главным образом китайцы. Его знают и уважают. И всегда их поражают его вера в победу, его бодрый вид, сила воли, энергия.
— Мы ни в коей мере не чувствуем себя в состоянии уныния, наоборот, мы полны решимости, — говорит он, — ибо знаем, что можем разбивать императорские войска при условии, конечно, что революционные силы соответственно вооружены и подготовлены. Реформы? Нет, пустые мечты. Только революция спасет Китай! Трудности нас не пугают! Я уверен, что Китай за пятнадцать лет сделает то, чего Япония достигла за тридцать лет. Конечно, это большая задача. Но…
Он сделал несколько шагов по комнате, выдохнул густое облако дыма и решительно сказал:
— Ей стоит отдать жизнь…
Так прожил он в трудах, раздумьях, в беседах с друзьями до января 1903 года. Выехал в Индокитай, где было много китайцев-эмигрантов. Пробыл здесь семь месяцев. Познакомился с французским губернатором, обещавшим ему содействие — дать разрешение использовать территорию Индокитая для переброски повстанческих отрядов в Юго-Западный Китай.
Еще до отъезда сумел организовать в Токио тайную офицерскую школу с восьмимесячным курсом. Слушатели получали подготовку по следующим предметам: общее военное образование, изучение основных видов оружия, особенно ручного огнестрельного и артиллерии. В школе занимались китайские — студенты, учившиеся в японских университетах.
В конце 1903 года Сунь Вэнь решил, что настало время активизировать деятельность союза. Для сбора денежных средств и привлечения в союз новых членов, особенно из среды китайских студентов, учившихся в США и европейских странах, Сунь Вэнь предпринял весной 1904 года второе кругосветное путешествие. Побывал проездом в Гонолулу, повидал своих. Все были здоровы, детей его брат отправил учиться в Америку. Вэнь поехал туда. Разъезжал по всей стране, посетил Канаду, всюду его сердечно встречали, он был признанным вождем революционных сил. Денежные средства притекали не в большом количестве, но трудовые гроши китайских рабочих, кули, ремесленников были ему дороже всего. Один китаец, имевший небольшую прачечную, принес ему в гостиницу сбережения всей жизни: четыре тысячи долларов, которые собирал для оплаты своих похорон.
— Берите, берите, уважаемый Сунь Вэнь, — шептал старый человек. — Я обойдусь меньшей суммой, а революция важнее моих похорон.
Сунь Вэнь был глубоко тронут.
Находясь в США, Сунь Вэнь узнал о начале войны между Японией и Россией. Разумеется, он не желал победы царского правительства. Но и победы Японии его также не радовали. Единственно, на что он считал полезным обращать внимание друзей и вообще слушателей, это на то, что недавно еще слабая азиатская страна — Япония, используя достижения новейшей науки, смогла нанести сильные поражения огромной, правда отсталой, империи Романовых. Русский царизм насквозь прогнил. Как Цины. Два сапога — пара! Поражение царской России в этой войне неизбежно, это ясно. И это будет иметь огромные последствия. Особенно для Азии и, в частности, для Китая. Вэнь не предполагал тогда, что Россия рабочих и крестьян даст Азии и Китаю куда более мощный толчок к усилению борьбы за свободу, чем тот, который дала русско-японская война, и что наступит пробуждение Азии, пробуждение Китая.
В один из январских дней 1905 года Сунь Вэнь, развернув газету, прочел волнующее сообщение из Петербурга, столицы русских царей: в России началась революция!
Это было великолепное вступление к новому году борьбы. И он тотчас же вспомнил разговор с русским публицистом в те далекие дни, после «похищения в Лондоне». Тот сказал, что в русском обществе Китай имеет друзей. Революция в России — это же сигнал, призыв боевой трубы для китайских революционеров! Теперь задача момента — организовать, объединить силы и снова поднять знамя революции.
Он быстро собрался и выехал в Европу.
Часть II. ОТЕЦ РЕСПУБЛИКИ
Глава четвертая
ПЕРЕД ГРОЗОЙ
1. В покоях Летнего дворца
Разложившаяся маньчжурская верхушка продолжала вести прежний, давно заведенный образ жизни, стараясь не замечать, что страна, которую они держали в цепях, напрягает все силы, чтобы сбросить с себя ненавистное иго.
В 1903 году возвратился в Пекин бывший китайский посол во Франции принц Ю Гэн и расположился с семьей в своей пекинской резиденции. «Дом» Ю Гэна — настоящее феодальное поместье. На участке в десять акров, обнесенном высокой каменной оградой, среди зелени садов и цветников стоят шестнадцать одноэтажных каменных палат, соединенных сплошной застекленной верандой. Всего в этих палатах сто семьдесят пять комнат и зал, обставленных со всей возможной роскошью, конечно на маньчжурский вкус. Семью принца (далеко не самого высокого по рангу) обслуживали пятьдесят пять человек: управляющие, секретари, писцы, посыльные, кучера, повара и поварята, горничные, сторожа, носильщики паланкинов и т. д.
