Иногда казалось, что это поможет. Уже отправленного на север Льва через семь месяцев вернули в Ленинград на доследствие. Но, по большому счету, усилия пропали напрасно. Для Гумилева начиналась тюремная эпопея, закончится которая лишь почти через двадцать лет.
Глава шестая
Соборная мечеть
В подвале католического собора Святой Екатерины, стоящего на Невском проспекте, когда-то был похоронен последний польский король Святослав-Август Понятовский. Похороны прошли по высшему разряду. Тело было завернуто в горностаевую мантию, на голову возложена украшенная каменьями корона, на грудь – имперские ордена. И дело тут не в королевском титуле усопшего, а в том, что, уже потеряв трон, Станислав-Август некоторое время сожительствовал с русской императрицей Екатериной. Именно она распорядилась отдать покойному любовнику все возможные у нее в державе почести.
Гроб из мореного дуба установили в церковном подвале на высокий постамент. И там он простоял несколько десятилетий подряд. Пока уже новый самодержец Александр I не решил как-то взглянуть на труп усопшего монарха. При дворе ходили упорные слухи, что наследника престола Екатерина родила не от законного супруга, а как раз от Понятовского. То есть Александру тот приходился вроде как дедом. Молодому самодержцу всегда хотелось посмотреть, как дедушка выглядит.
После какого-то светского увеселения, в сопровождении двух дам и личного адъютанта, Александр подъехал к собору, разбудил перепуганного церковного сторожа и велел отпирать подвал. Времени было что-то около трех часов ночи. Подвыпившие высокие гости торопили сторожа. Руки у того тряслись, но с замками он все-таки справился. Царь и сопровождающие лица прошли к месту, где стоял гроб. Некоторое время они разглядывали его снаружи, а потом Александр зачем-то решил приподнять крышку и глянуть, что осталось от дедушкиного тела.
Хоть и с трудом, но сдвинуть с места тяжеленную крышку гроба ему удалось. И оттуда наружу вывалилась истлевшая королевская голова. Грохоча насаженной по самые уши короной, теряя каменья из оправы и зубы из челюстей, голова покатилась по ступеням вниз. Сопровождающие царя дамы разом грохнулись в обморок. Адъютант упал на колени и принялся по-французски читать псалом «Из глубины взываю к Тебе, Господи!».
Сам Александр тоже струхнул. Но самообладания на то, чтобы поднять голову, отряхнуть ее и вернуть на место, ему все же хватило. После этого они с адъютантом положили крышку гроба на место, привели дам в чувство и, по возможности стараясь не шуметь, отбыли из собора домой.
Петербург, построенный итальянцами на шведских землях, всегда относился к религии приезжих с большой терпимостью. На главной улице этого города напротив православного Казанского собора рядком стоят лютеранская Питерскирхе, католический собор Святой Екатерины и армянская церковь приятного голубенького цвета. Четыре храма четырех разных христианских конфессий на один квартал – подобного нет ни в одной европейской столице.
К своим неправославным подданным Романовы относились более чем толерантно. Строительство первой католической церкви было закончено в Петербурге даже быстрее, чем строительство первой православной. Правда, эта терпимость распространялась исключительно на христиан. Все остальные (мусульмане, иудеи, буддисты, язычники) подвергались при царях всяческим притеснениям и рассматривались как временная аномалия, которая будет со временем ликвидирована.
Хуже всего в этом смысле было иудеям. Им селиться в столице было практически запрещено. Исключение делалось лишь для отставных военных и очень богатых коммерсантов. И уж ясный-красный речь не могла идти ни о какой синагоге. Практически все триста лет петербургской истории иудеи совершали свои службы полуподпольно, на домах у единоверцев. Туда же привозили и авторитетных религиозных учителей. Например, уже после революции в квартире на улице Пестеля жил один из любавичских ребе (высший авторитет в хасидизме), пророк и чудотворец Йосеф Ицхак Шнеерсон. Интересно, что позже эта же самая квартира стала последним жилищем шоумена Романа Трахтенберга.
Так что строительство нехристианских храмов началось у нас лишь после указа о веротерпимости 1906 года. Чувствуя, как зашатался под ним трон, Николай II неожиданно поменял правила игры и объявил, что отныне его подданные имеют право поклоняться тем богам, которым пожелают. Он в вопросы веры вмешиваться больше не станет. После этого количество прихожан православной церкви разом упало на три четверти (в армии почти на девяносто процентов), а мусульмане и буддисты приступили к строительству собственных культовых сооружений.
Буддийский дацан (монастырь) был заложен в Петербурге в 1909-м. Англичане в тот момент активно присоединяли Тибет к своим индийским колониям. Далай-ламе пришлось бежать от них в Монголию. Оттуда он отправил в Петербург своего советника Агвана Лобсана Доржиева. По национальности тот был бурят, а при дворе далай-ламы дослужился до высокого статуса цанид-хамбо.
Когда Доржиев прибыл в столицу, чиновники императорского МИДа аж присели от испуга. В своем послании далай-лама сообщал Белому царю Николаю, что тот (Николай), скорее всего, является реинкарнацией милосердного божества Цаган-Дара Эхэ, а его столица Петербург это и есть земное воплощение Шамбалы. Поэтому далай-лама хотел бы со всем своим двором переехать на берега Невы и просит помочь ему разбить коварных англичан.
Только что хлебнувшей позора в войне с Японией русской армии конфликт из-за лежащего у черта на рогах Тибета был совсем ни к чему. Поэтому отвечать послу стали вежливо, но уклончиво. В том смысле, что пусть далай-лама сидит пока в Монголии, у нас ему не понравится. Зато этот визит ввел в столичных салонах моду на буддизм и тибетскую медицину. Газеты стали писать о том, что в ближайшее время можно будет ожидать окончательного присоединения к Российской империи земель Китая и Монголии, несколько жуликов принялись торговать пилюлями «из тибетских трав» для улучшения потенции, а Доржиеву было разрешено выстроить на городской окраине свой дацан. Между прочим – самый северный буддийский монастырь в мире и второй по величине в Европе.
Строить храм буддисты начали позже мусульман, а закончили раньше. Уже в 1913-м из Китая привезли все необходимые статуи и богослужебные прибамбасики, и службы начались. У мусульман к этому времени был полностью готов лишь фундамент. Причина банальна: не хватало средств. На строительство петербургского дацана деньги выделил лично далай-лама, а когда они кончились, Доржиев продал еще и фамильные драгоценности. А вот на строительство соборной мечети жертвовали небогатые петербургские татары, да только наскрести удалось от силы десять процентов необходимой суммы.
