Я помню, как Кэрни вначале приходил в ужас при мысли о переходе с флагманского корабля на «каменный фрегат», но, думаю, в конце концов он оценил его удобства, и позже, к концу войны, вошло в обычай для флагманов осуществлять управление с берега.
Тем временем жестокая ньюфаундлендская зима близилась к концу. Озера и реки вскрылись, и твердая, скованная морозом торфяная почва, характерная для тех мест, превратилась в непроходимую трясину. Дорога, соединяющая Ардженшию с Сент-Джонсом, напоминала лесную просеку и имела все виды препятствий. Но вскоре американцы пустили в ход свои дорожные команды и быстро проложили дорогу с металлическим покрытием. Одно из ее преимуществ заключалось в том, что она сделала более доступной великолепную рыбную ловлю на реках и озерах. Я был страстным рыболовом и все свободное время занимался рыбной ловлей.
Вскоре я узнал, что Кэрни разделяет мое увлечение, правда, он был рыболовом самого высокого класса из всех, кого мне приходилось когда-либо видеть. Рыболовная лихорадка захватила многих.
На этой почве я еще больше сблизился с адмиралом и его штабом.
Однако, как мне кажется, некоторые офицеры этой военно-морской базы возненавидели меня.
Между помощником командира базы, с одной стороны, мной и моими офицерами, с другой, возникла вражда. На нашем пути ставилось множество препятствий. Но при поддержке адмирала и Кэрни, а также с помощью Макки, довольно часто игравшего роль буфера, нам удавалось оградить себя от стрел и камней наших неприятелей.
Правда, однажды я едва не попал в ловушку. Помню, на базе сыграли учебную боевую тревогу. Я отнесся к ней довольно халатно — ведь мы были в трех или четырех тысячах миль от ближайшей неприятельской территории — и в результате был задержан ночным военным патрулем за езду на автомобиле с включенными фарами. Но я поспешно удрал в спасительное убежище — британское посольство — и таким образом избежал «ночи в карцере».
Об этом преступлении обычным порядком было доложено адмиралу. Развеселившийся Кэрни позвонил мне, чтобы спросить, что, по моему мнению, он должен предпринять по этому поводу. Я уверил его, что наложу на себя самое суровое дисциплинарное взыскание, и больше мы к этому не возвращались.
Когда весна уступила место жаркому ньюфаундлендскому лету, стало ясно, что центральный район Атлантики, где действовали британские эскортные группы, снова становится центром боевых действий Американцы осваивали защиту своих судов в прибрежных водах, и немецкие подводные лодки уже не имели возможности так легко поживиться здесь, как раньше. Меня снова потянуло туда, где развертывались решающие бои, и я начал посылать просьбы дать мне командную должность на плавающем корабле.
Меня обещали освободить «в должное время», но когда в конце июня капитан 3 ранга Орпен, который плавал на моем «Хесперус», был произведен в капитаны 2 ранга, я попросил разрешения заменить его. К моей радости, мне ответили, что, когда группа «Хесперус» в следующий раз зайдет в Ардженшию, я должен буду выйти с ней домой и по прибытии сменить Орпена. Мое место должен был занять капитан 3 ранга Брум — кавалер «Креста за выдающуюся службу», давно служивший на западных подходах.
Итак, я возвратился на свой великолепный корабль, с которым с такой грустью расставался шестнадцать месяцев назад, и снова передо мной открылась возможность повести его в бой.
Глава 6.
Коротковолновый радиопеленгатор
По возвращении на «Хесперус» я нашел, что, хотя все офицеры, за исключением Сили, сменились после моего ухода с корабля, многие старые матросы все еще продолжали служить.
Моим новым старшим помощником и одновременно офицером по противолодочной обороне был Уильямс, бывший торговый моряк, которого неизменно звали Билль. Он также имел кличку Громила, что дает представление о его могучей фигуре и бесцеремонных манерах. На «Хесперус» много месяцев жили спокойной жизнью, и, как мне кажется, Уильямс даже надеялся, что смена командира заставит фортуну повернуться к нему лицом. Однако прошло несколько месяцев, прежде чем его надежды оправдались. Я рад заметить, что до его ухода с «Хесперус», когда он получил самостоятельное командование, мы работали очень плодотворно и расстались довольные друг другом.
Офицеры «Хесперус» образовали большую дружную семью. Сили и командир минно-артиллерийской боевой части Притчард были единственными кадровыми офицерами королевского военно-морского флота. Остальные офицеры были из добровольного военно-морского резерва, за исключением инженер-механика капитан-лейтенанта Эндерсона из австралийского военно-морского резерва. Членами кают-компании являлись также Тонни Эдлин — сын комического актера Табби Эдлина, хорошо известного в дни моей молодости, — из добровольного военно-морского резерва и Гарлоу, вступивший в добровольный военно-морской резерв во время войны. Тонни унаследовал от своего отца небольшой рост и в какой-то степени его артистический темперамент. Пылкая натура Гарлоу, его любовь к флотской службе делали его очень приятным сослуживцем и способнейшим офицером. Гарлоу соединял в себе здравый смысл с необыкновенной веселостью, что было исключительно важно для всех нас в моменты ужаснейшей скуки и лишений, из которых складывается большая часть жизни на море во время войны.
Летние месяцы, обычно не благоприятствовавшие действиям немецких подводных лодок из-за продолжительности светлого времени, были необыкновенно спокойными. Суда, эскортируемые конвойной группой с «Хесперус» во главе, мирно бороздили Атлантику, ни разу не заметив немецкой подводной лодки.
Некоторым группам везло меньше, и по-прежнему имели место потери в судах.
Сосредоточение немецких подводных лодок в их «заповеднике» — у берегов Америки — мешало битве в Центральной Атлантике разгореться до масштабов, которых она достигла в следующем году. Сравнительная малочисленность немецких подводных лодок, действовавших на маршрутах конвоев, позволяла избегать лодок, которые находились на позициях в ожидании конвоев. Но это было возможно лишь при умелом управлении конвоями, а также при условии получения своевременной информации о районах, опасных в подводном отношении. Именно в этот период пост английского Адмиралтейства, где сосредоточивались все донесения о местонахождении немецких подводных лодок (эти данные затем сообщались заинтересованным конвоям и судам), действовал с наибольшим успехом. Неоднократно конвоям передавалась информация, содержавшая удивительно точные данные о координатах лодок. Точность этих сведений значительно превосходила точность места, определяемого счислением, на которую могли претендовать сами лодки. Я также пришел к выводу, что пеленгование высокочастотных колебаний с помощью коротковолнового радиопеленгатора Хаф-Даф, как его обычно называли, к этому времени достигло большой эффективности. Данные пеленгования могли служить конвою надежным предупреждением об угрозе Высокочастотное пеленгование сыграло чрезвычайно важную роль в борьбе с немецкими подводными лодками, и я вкратце расскажу о применении коротковолнового радиопеленгатора.
