Она всходила необычайно быстро. Ее неровный нижний край образовали невидимые облака, парившие далеко над морем.
В поразительно короткое время луна поднялась выше облаков. Это была полная луна, золотая, изумительная. От ее света облака, отделявшие ее от меня, стали темнее. От ее света море внизу стало серебряным. Через большие прорывы в облаках я увидел, как лунный луч, словно золотая дорожка, бежит от луны по воде до самого взморья. Луч двигался вместе с нами. Он мчался по морю под облаками с такой же быстротой, с какой мы летели над облаками по воздуху.
Я сбавил газ и уменьшил скорость самолета.
— Нарисуйте это когда-нибудь, — крикнул я Пэт.
Пэт, как зачарованная, смотрела через океан на луну. Она не ответила. Но я знал, что она слышала мои слова.
Окончив школу высшего пилотажа в Келли, я получил назначение на аэродром Сэлфридж. Там стояла первая истребительная группа военно-воздушного корпуса. Каждое утро в 8.15 офицеры собирались у начальника отряда. Мы получали дневное задание по летной работе. Затем в течение часа или около того мы летали строем, тренировались в различных тактических маневрах. После полетов мы опять собирались у начальника отряда для общего разбора, и на этом официальный летный день заканчивался. Мы откланивались и шли выполнять каждый свои наземные обязанности. Я скоро увидел, что могу справиться с ним очень быстро, и что у меня остается много времени для самостоятельных полетов. Я без конца изводил начальство просьбами о предоставлении мне самолетов. Обычно я добивался своего и летал один и практиковался во всевозможных штуках для собственного удовольствия. Это не входило в мои обязанности. Это был просто избыток энергии.
Как-то раз я от нечего делать летал на самолете «Хок». Я решил подняться на нем как можно выше, так, забавы ради.
Я дал газ и стал набирать высоту. Первые несколько тысяч футов я набрал быстро. Дальше дело пошло медленнее. После двадцати тысяч футов подниматься стало трудно. Разреженный воздух давал себя чувствовать. Мощность мотора резко упала, Я стал замечать влияние высоты и на себе. Дышалось плохо. При вдохах в легкие попадало недостаточно воздуха. Я часто вздыхал. Сердце билось быстрее обычного. Я не чувствовал сонливости. Я чувствовал, что я пьян. Было очень холодно, хотя стояло лето.
Я посмотрел вверх, в небо. Оно было ярко-синее, темносинее; такого синего неба я еще никогда не видел. Я поднялся выше дымки, которой обычно окутана земля. Я посмотрел вниз, на землю. Аэродром Сэлфридж казался очень маленьким. Городок Маунт Клеменс придвинулся к самому аэродрому. Озеро Сент Клэр превратилось в небольшой пруд, Детройт был, казалось, почти подо мной, хотя я знал, что от Сэлфриджа до него около двадцати миль. К северу и северо-западу от Сэлфриджа я мог насчитать с десяток рассыпанных по земле маленьких мичиганских городков. Все подо мной точно сдвинулось теснее. На земле» е было видно никакого движения. Меня точно подвесили посреди огромного пустого пространства. Мой альтиметр показывал двадцать три тысячи футов.
Я был как пьяный. Все мысли и восприятия спутались. К тому же я замерз. К черту! Двадцать четыре тысячи пятьсот футов по альтиметру. Я сбавил газ и ринулся вниз.
Сначала я терял высоту очень быстро и почти без усилия. Потом спуск пошел все более нормально. Я не хотел спускаться слишком быстро. Очень уж гудело в ушах. Я спускался сравнительно медленно, чтобы постепенно приноровиться к меняющемуся давлению воздуха.
На земле было жарко и душно.
Вечером за обедом я увидел врача нашего отряда.
— Я сегодня поднялся на «Хоке» на двадцать четыре с половиной тысячи футов, — гордо сообщил я ему. — И чудно же себя там чувствуешь без кислорода.
— Без кислорода? — переспросил он.
Я кивнул.
— Вы с ума сошли, — сказал он. — Подняться так высоко без кислорода невозможно. Летчики выдерживают в среднем от пятнадцати до восемнадцати тысяч футов. Вы молоды, организм у вас крепкий. Вы могли достигнуть двадцати тысяч. Но дальнейшее вам просто почудилось.
— Нет, не почудилось, — сказал я. — Я правда был на такой высоте.
— Вы были не в своем уме, и вам почудилось, — сказал он. А потом добавил:
— Не шутите такими вещами. Летая слишком высоко без кислорода, рискуешь в любую минуту потерять сознание. А пока придешь в себя, может пройти много времени и некогда будет выравниваться. Так можно себе шею сломать.
Том летел впереди меня, немного слева. Обе наши машины были PW-8. Мы держали путь на Юнионтаун, штат Пенсильвания. Там происходило открытие нового аэродрома. Мы должны были демонстрировать фигурные полеты. Мы шли на высоте семи тысяч футов, в мутной осенней дымке. Мы видели под собой мягкий пейзаж Охайо лишь в пределах угла в сорок пять градусов. Дальше земля сливалась с дымкой, и ничего не было видно.
За передней кромкой нижнего правого крыла появился какой-то город. Я узнал Экрон. Я толкнул ручку вперед и дал газ. Мне давно хотелось повеселить моих бывших однокашников с мощного скоростного самолета.
Я падал камнем. Мотор ревел все громче. Во дворе нашего корпуса не было ни души.
До крыши дома оставались считанные дюймы, когда я резко вышел из пике и полез почти вертикально вверх, набирая высоту. Уже взмывая в небо, я оглянулся. На дворе было черно от студентов.
Я сделал горку и опять ринулся сверху на дом. Я выскочил из пике, чуть не задев за крышу, и с грохотом ушел вверх.
Я пикировал над домом и в третий раз. Для разнообразия, при выходе из пике я сделал быструю двойную бочку на восходящей линии. А потом продолжал подниматься в направлении Юнионтауна. Скоро я догнал Тома.
На обратном пути из Юнионтауна плохая погода вынудила меня сделать в Экроне посадку. Том улетел домой за день до меня. Я был один.
В аэропорте, когда я вылезал из машины, ко мне подошло несколько знакомых. Они спросили меня, не пролетал ли я над Экроном несколько дней назад, в машине PW-8? Я ответил: — Нет. А что? — Мне показали вырезку из местной газеты. Она гласила:
Паника в Экроне
Жизнь населения в опасности
Сегодня в полдень над Экроном появился небольшой скоростной биплан, который сильно перепугал жителей города, так как летчику вздумалось проделать над деловыми кварталами ряд пикирующих полетов, свечек и рискованных крутых штопоров. Очевидцы утверждают, что самолет чуть не задевал крыши зданий и что несколько раз он пикировал почти в самую уличную толпу.
