— Меня интересует, какие мысли могли заставить тебя опоздать. Ведь короли ждать не любят…
— Я смиренно прошу прощения у вашего величества. — Марица склонила голову, внешне сама покорность. — Но я думала, что меня зовет к ужину любящий старший брат, который всегда готов простить младшей сестренке глупую задумчивость.
По щекам Матьяша заходили желваки, а господарь Влад, не сдерживаясь, рассмеялся. Было видно, что такой ответ его и позабавил, и порадовал. Король сдержался — не дело было выяснять отношения в присутствии посторонних, тем более когда этот посторонний — сам Влад Цепеш, палач и мститель.
«Не хватало еще его прогневать… Пусть его казна пуста, а армия малочисленна. Однако он все же наш коронованный брат и властитель сопредельного государства. Неразумно вызывать гнев человека, который может тебя защитить от врага куда более могучего… Самого могучего… От Порты…»
Ужин шел своим чередом, но никто, кроме самого Матьяша, на яства не обращал ни малейшего внимания. Матушка-наставница посмеивалась над угрюмым королем, епископ отказался от еды и потягивал густое токайское. Влад Дракул вряд ли замечал, что именно ест… А уж Марица… та и не ела вовсе.
Наконец этот смешной и бесконечный ужин подошел к концу. Слуги засуетились, убирая мясные паштеты и подавая мороженое, король милостивым жестом позволил немногочисленным придворным покинуть свою венценосную персону. С удовольствием встала и матушка-наставница.
— Дитя мое, — задумчиво проговорила она, — думаю, после столь плотного ужина не следует сразу подниматься в покои. Куда разумнее будет прогуляться по саду… Да и сон будет крепче.
Принцесса послушно присела в поклоне:
— Я тоже так думаю, добрая моя наставница.
— Позвольте, — низкий взволнованный голос господаря Влада прозвучал именно тогда, когда и должен был (по мнению Каролины, конечно). — Позвольте мне, прекрасная принцесса, сопровождать вас…
— Если позволит мой венценосный брат…
Матьяш только кивнул — своего валашского гостя он откровенно боялся, а потому готов был на все, только бы не вызывать гнева Влада из рода Драконов. Каролина вновь вернулась на скамью в густой тени дуба. Взошла луна, в ее неверном свете тени были гуще, листва серебрилась, а небольшой дворцовый сад стал сказочной пущей.
— Правду ли говорят, принцесса, что вы собрались стать божьей невестой?
Неожиданный вопрос заставил Марицу остановиться. Она обернулась к господарю Владу и кивнула:
— Да, господин мой Влад. Это правда. Матушка-наставница советует мне не откладывать надолго и не размышлять сверх положенного — у принцессы столь малозначащего королевства судьба определена заранее. Монастырь или брак во исполнение королевской воли. Быть разменной фигурой в высокой политической игре мне претит. А монастырские стены не так темны и глухи, они и привечают, и защищают, и даруют огромный новый мир. Стать частью этого мира не зазорно.
Ее собеседник порывисто схватил девушку за плечи. В иных обстоятельствах это была непозволительная вольность, но Марица подумала, что сможет простить этому худому пылкому человеку куда больше, чем просто случайное объятие под луной.
— Не уходите в монастырь, принцесса. Не запирайте себя за высокими каменными стенами. Ваше предназначение — пройти эту жизнь рядом со мной!..
Марица окаменела. Никто и никогда еще не был с ней столь раскован и откровенен. Никогда еще мужские руки не сжимали ее столь страстно, а глаза, прекрасные глубокие глаза, не горели такой убежденностью.
— Вы сошли с ума, господин мой Влад…
Но властитель Валахии продолжал, не слыша ее слов:
— …Я понял это, едва увидел твои прекрасные черты лица. Я ощутил это, едва услышал твой голос… Я почувствовал это, едва коснулся твоей руки! Должно быть, сам Бог предопределил нашу встречу. Пусть Он отобрал у меня много лет, едва не лишил меня в плену жизни, однако именно Он привел меня к твоему брату и именно в тот день, когда для меня засияло твое солнце… Бог, только Бог помог мне узнать тебя, моя греза, увидеть ту, о которой мечтал…
Марица чуть повернулась в кольце рук Влада, встала так, чтобы видеть его глаза, разглядеть даже крошечные морщинки у крыльев носа. Она не верила собственным ушам. Не верила, но наслаждалась тем, что слышит.
— Но, быть может, дьявол, а не Господь наш всемогущий, привел вас сюда? Привел и вложил сладкие слова в ваши уста?..
Влад усмехнулся и чуть пожал широкими костлявыми плечами:
— Чтобы завоевать твое сердце, моя принцесса, я готов принять помощь и Бога, и дьявола. Цель столь высока, что нет никакого проку задумываться о мелочах…
Марица усмехнулась — никто и никогда не признавался ей столь открыто в том, что готов горы свернуть, лишь бы завоевать ее привязанность. И потом, его глаза… Ох, каким огнем они горели, сколько в них сейчас было чувства, сколько доброй силы, сколько страсти. Один этот взгляд и без всякой помощи небожителей мог растопить девичье сердце. Уж ее-то сердце наверняка.
Только сейчас поняла Марица, как невообразимо молод властитель сопредельной Валахии, какой тяжкий груз на его плечах. И как жаждет он, чтобы она, Марица, разделила с ним жизнь — какой бы эта жизнь ни была. Не принцесса, сестра могущественного короля, а она, невысокая зеленоглазая Марица, обычная девушка, пусть иногда и мечтающая о несбыточном, но отлично понимающая, как далека порой от мечтаний бывает жизнь человеческая.
— Но отчего ты молчишь, маленькая волшебница? Тебя оскорбили мои слова? Тебя отпустить, дабы ты сбежала под крылышко своей матушки-наставницы?
Марица отрицательно помотала головой. Говорить она не могла — слезы застилали ей глаза, а голос… Горло перехватил спазм. Наконец она смогла вздохнуть и ответить:
— Да будет так, господин мой Влад. Я не стану божьей невестой…
Объятия Влада стали чуть мягче — теперь он не пытался ее похитить, но мечтал защитить. От всего мира, если это понадобится. И конечно, от всех недобрых слов и взглядов, которыми жестокий мир мог наградить его, теперь он это знал точно, именно его невесту.
— Но станешь ли ты моей невестой? Согласишься ли пройти со мной по жизни, разделишь ли печаль одиночества, подаришь ли надежду на рассвет?
— Да, господин мой Влад из рода Драконов. Я стану твоей невестой, соглашусь пройти с тобой по жизни, разделю печаль одиночества, подарю надежду на рассвет. И, клянусь, я всегда буду на твоей стороне, найду каждому твоему деянию не просто объяснение, но оправдание!..
— Ты вернула мне жизнь, маленькая колдунья.
И губы Влада прижались в губам Марицы в робком и нежном поцелуе — поцелуе, который обещал не меньше, чем самые сладкие клятвы, который утверждал союз, и в самом деле, заключенный не на Земле, но на Небесах. Союз не только тел, но и душ.
