«Мы живем, по-видимому, на пороге бездны, накануне решающей катастрофы мирового гетто, в период, который называют «мессианские дни» или по крайней мере, «мессианские муки». Перед этим всемирным крахом еврейство стоит невооруженным. Есть мелкие цели, карликовые организации, режим препятствий в стране и ничтожность сионистской политики…
Все это привело нас в Вену… Дело, великое как разгар бури, как муки мессианского времени.
Не исправление диаспоры при помощи образцового кусочка земли в Палестине, а ликвидация рассеяния – «исход из Египта» для всех жаждущих родины, который явится концом диаспоры.
Может быть, цель слишком скромна – только нормализация еврейского народа. Пусть он будет нормальным, как великая французская нация или как маленькая датская; все они в своих государствах; все они свободны, без диаспоры…
Еврейское государство тоже не является конечной целью. Это всего лишь первый шаг к осуществлению высокого сионизма, затем придет время для второго шага – возвращения народа в Сион, исхода из диаспоры, решения еврейского вопроса. Конечная же и истинная цель высокого сионизма проявится только на третьей стадии. Она содержит то, для чего, собственно, существуют великие нации: создание национальной культуры, которая обогатит весь мир, как сказано в Писании: «Ибо из Сиона выйдет учение».,, «Десятилетний план» основывается на мысли, что в стране поселятся полтора миллиона репатриантов-евреев, которые создадут государство с еврейским большинством по обе стороны Иордана. Этим определяется наше отношение к Британии, С ней мы будем разговаривать так, «как большая, благородная и нравственная нация говорит с другой большой, благородной и нравственной нацией. Хотите ли вы помочь нам, но без торга, без скидок, а полностью, по-крупному и благородно?»
Хотя Жаботинский и не поддерживал религиозного фанатизма, он признавал огромное духовное значение религии, «дела высшей важности для государства, а у нас и для нации – чтобы вечный огонь не погас, чтобы среди бесчисленных влияний, увлекающих в наши дни молодежь, а иногда вводящих ее в заблуждение и отравляющих, сохранилось влияние божьего духа, несомненно самого чистого из всех…»
Поэтому Жаботинский приветствовал группу набожных евреев, приехавших на съезд из Польши, «чтобы представить вечную правду и вечную тоску». К концу съезда Жаботинский был избран президентом Новой сионистской организации и ее правления.
ПРОТИВ «РАЗДЕЛА» И «СДЕРЖАННОСТИ»
Вскоре после основания Новой сионистской организации Жаботинский приступил к активной политической деятельности в ряде европейских столиц и в Женеве, где находилась штаб-квартира Лиги Наций. Он добивался поддержки правительств «стран европейского бедствия», в борьбе за то, чтобы заставить Великобританию выполнить обещания, данные еврейскому народу. Но в первую очередь его внимание было приковано к Эрец-Исраэль, где снова происходили кровавые столкновения.
События начались 19 апреля 1936 года. Интуитивно Жаботинский предчувствовал запах крови еще до этого. 5 апреля он предупредил британские власти о грядущих событиях. В телеграмме Верховному комиссару в Иерусалиме он говорил о приближающемся погроме и обращал внимание на то, что в стране нет достаточного количества войск и что нельзя надеяться лишь на полицию. Копию телеграммы он послал в министерство колоний, но оно не удостоило его ответа. Позднее Жаботинский требовал отставки Верховного комиссара, обвиняя его в преступной халатности.
19 мая британский министр колоний объявил о создании комиссии Пиля для выяснения причин, приведших к трагическим событиям. И хотя в стране еще не прекратились кровавые инциденты, подготовка к приезду комиссии шла полным ходом: обе стороны готовились представить ей свои основные требования. Лондонское правительство придавало этой комиссии большое значение, что было видно из ее состава как численного, так и качественного – в комиссию входили крупные эксперты Британской империи по колониальным вопросам.
Жаботинский тоже решил выступить со свидетельством перед комиссией. Он хотел сделать это в Иерусалиме, но и на этот раз – как и в схожем его обращении по поводу выступления перед комиссией Шоу в 1930 году – ему было отказано. Пришлось свидетельствовать в Лондоне.
Жаботинскому и Веджвуду [13] было посвящено специальное заседание 11 февраля 1937 года в малом зале палаты лордов, в котором в то утро собралось несколько десятков людей.
Это было историческое выступление. Жаботинский произнес одну из лучших, а может быть, самую лучшую свою речь. Он коснулся наиболее важных и болезненных проблем сионизма, указал на его первоначальное значение, как его понимали и ведущие британские политики (еврейское государство по обе стороны Иордана с еврейским большинством) и подчеркнул его назначение: спасти вечно гонимый народ от нужды, когда под его ногами сотрясается земля и миллионы людей вынуждены покидать места своего жительства. Он противопоставил большой настоящий сионизм ограниченному, мелкому, который удовлетворяется «тоской по чудесным игрушкам из бархата и серебра». Он вновь выдвинул требование создать еврейский легион, ибо «если защитники Эрец-Исраэль должны проливать свою кровь, пусть это будет наша кровь, а не английская». Со смелостью и гордостью бросил он свое «обвиняю» властям, из-за которых пролилась кровь в Эрец-Исраэль; он говорил с насмешкой о «разрешенном бунте» арабов, который британские войска не в силах были подавить, он не смог сдержать себя (ударил кулаком по столу), когда говорил о погроме 1929 года, потребовав от британского правительства либо выполнить свою миссию, либо отказаться от мандата…
Комиссия Пиля рекомендовала разделить Эрец-Исраэль на арабское и на еврейское государства. В день опубликования отчета комиссии (7 июля 1937 года) Жаботинский находился в Александрии – он возвращался в Лондон после визита в Южную Африку. Через два часа после опубликования плана «раздела» он заявил: «Ни в коем случае». Он объявил войну абсурдному плану, пытавшемуся втиснуть еврейское государство на территорию, составлявшую лишь 4% от первоначально выделенной по декларации Бальфура и мандату. Он назвал ее «чертой оседлости» при всех неприятных ассоциациях, которые вызывало это понятие. Выступление Жаботинского против «раздела» было рассчитано как на внешнюю, так и на внутреннюю реакцию.
В официальном сионистском лагере мнения о «разделе» разделились, но на 20 конгрессе в Цюрихе доктор Вейцман и сторонники плана взяли верх, Их прельщала идея еврейского государства, несмотря на его небольшие, едва ли не чисто символические размеры. Большинством голосов – 300 против 150 – конгресс уполномочил руководство вести переговоры с британским правительством об условиях осуществления плана.
