Не все придерживались этой точки зрения. По мнению Колина Мэнли из «The Remo Four», «звук у «The Beatles» был не фонтан». То же отметили и «Swinging Blue Jean»: «слишком громко, хотя в них что–то есть». Иногда они позволяли себе «делать глупости», исполняя песню собственного сочинения, написанную Ленноном и Маккартни, но, как выразилась Хелена Джойс, «они больше нравились, когда гоняли старые номера «Everly Brothers». Как бы то ни было, время шло, и вскоре на сцене Cavern, кроме бит–квинтета, появились школьники старших классов, продавцы и государственные служащие вроде Силлы, которая прозябала в машинописном бюро компании по производству изоляционных кабелей, располагавшейся на Стэнли–стрит.
В качестве вознаграждения за свои бесконечные походы по клубам и огромное количество купленных ею пластинок Силла получила должность обозревателя моды в Mersey Beat, правда, с мизерным жалованьем. С тех пор как Силла одной веселой ночью взяла в руки микрофон на сцене Iron Door, она пополнила ряды тех «свободных вокалисток», которые выступают сразу с несколькими группами. Танцевальные труппы вроде «The Shimmy–Shimmy Queens», Дот Роун, с которой мог переспать кто угодно (она просто сидела на стуле во время выступления «The Beatles»), и девушки типа Силлы были глотком свежего воздуха в душном мужском коллективе. Так же как королева красоты Ирэн Хьюз и юная Берил Марсден время от времени пели с «The Merseybeats» и «The Undertakers» соответственно, свингующая Силла предпочитала «Кингсайза» Тэйлора (который в то время был ее бойфрендом) и «The Dominoes». Однако для того, чтобы выступать с другими группами, с которыми общалась Силла или ее друзья, ей требовалось лишь чисто символическое разрешение. Среди этих команд были «The Big Three», «Flamingos» Фэрона и «Rory Storm and the Hurricanes».
Их любимая тональность соль мажор была настолько удобной для Силлы, что в таких вещах, как «Autumn Leaves» или «When I Fall in Love» ее красивый голос лился легко и свободно (пускай она пела немного «в нос»), хотя «Hound Dog» и «Boys» были написаны явно не для нее. Уолли не слишком противился тому, чтобы она спела его «коронные» «Fever» и «Summertime», но зато Ринго всякий раз впадал в ярость, когда Силла покушалась на его любимую «Boys». После долгих споров Ринго пошел на комромисс: «разрешил мне петь эту песню с ним дуэтом, но даже тут он проявил известную вредность. Его микрофон находился за установкой, и, чтобы достать до него, мне приходилось перегибаться через барабаны».
В отместку Ринго пел ее «Swingin' Cyril» и — чья бы корова мычала — критиковал Силлу за ее ужасный «ливерпульский диалект», даже несмотря на то, что с его помощью она легко находила контакт с аудиторией; на все ее справедливые возражения Ринго отвечал:
— Я барабанщик. Я не должен ничего говорить, это твое дело — общаться с публикой.
Свингующую Силлу, как и всех остальных, раздражала манера Старра корчить из себя этакого мудреца, «мы–все–это–уже–проходили», но, несмотря на это, между ней и Ринго установились теплые, дружеские отношения, которые они сохранили и по сей день.
Рори пришла в голову идея взять Силлу в гамбургский Тор Теп (как Джерри взял Фэрона), и Ринго поручили оповестить ее об этом. Вместо того чтобы поговорить с ней наедине, чтобы их не услышал ее строгий отец, Ричи постучал в окно, которое находилось рядом с ее рабочим столом в конторе на Стэнли–стрит. По словам Силлы, ей бы пришлось спрашивать разрешения у своего отца, который был категорически против того, чтобы она потеряла рабочее место. Ее папаша считал своим долгом охранять невинность дочери и следить за тем, чтобы ее не уволили с работы, а потому и слышать ничего не хотел ни о каких поездках.
Отец Силлы рано утром выходил из дома на Скотланд–роуд и шел на работу по Баундари–роуд, которая вела прямо к докам. На этой улице в доме номер 56d жила Морин Кокс, подруга Ричи, вместе со своей матерью Мэри; Джо, отца Морин, почти никогда не было дома — он служил стюардом на корабле. С присущим ей юношеским максимализмом Морин — «Мо» — называла себя «толстой, как тыква», когда она в пятнадцать лет закончила школу и устроилась младшим помощником парикмахера в салоне красоты Ashley du Pre; теперь ей приходилось рано утром ехать на работу в переполненном автобусе, а после работы посещать вечерние курсы. Она была живой рекламой для салона: полноватый подросток превращался в маленькую Венеру с ежиком прекрасных каштановых волос, которые подчеркивали ее высокие скулы и дерзкие голубые глаза.
Как–то раз, по дороге на курсы, Морин увидела Ринго, который вылезал из своего старого «Ford Zodiac» (Старр водил машину, не имея прав), и попросила у него автограф. Морин ничем не отличалась от тех «джуди», малолетних фанаток, одетых в замшу, кожу и чулки, которые толпились у сцены и всякий раз начинали истошно вопить, когда объявляли выход их любимой группы. Однажды ее заметил Джонни Гитара, после чего они несколько раз встречались. Позже, в клубе Blue Angel, к ней подошел Ринго и заговорил с ней первым. Существовал ли между девчонками негласный договор или Морин просто не хотела подавать вида, что ей очень нравится Ринго, но, когда Старр пригласил ее в кино, она пришла на свидание с подругой. Ринго решил во что бы то ни стало встретиться с ней наедине, а для этого стал названивать к ней на работу (где личные звонки были запрещены), и на следующее свидание Морин пришла уже без подруги.
Многие недоумевали, как такая «пташка», как Морин, может встречать с Ринго. Общественное мнение связало сей феномен с известным утверждением о том, что противоположности притягиваются, а также с тем, что женщины склонны симпатизировать шутам. Кроме того, немаловажным аргументом в пользу Ринго служило то, что он был знаменитостью, хотя и местного масштаба. Ее юмор был даже более колким, чем у Старра, и столь же ядовитым; при том, что Мо была вполне самодостаточной, ее вполне устраивала второстепенная роль при этом «знаменитом, много повидавшем ливерпульце», каковым себя считал Ричи, парень не промах, знающий свою меру в выпивке и умеющий за себя постоять.
Ричи, Мо и их приятели вроде Силлы, Пола Роджерса и Пэт Дэвис часто зависали в подвальном клубе Zodiac, где джем–сейшены с участием таких команд, как «The Pacemakers», «The Hurricanes», «The Beatles» и «The Big Three», продолжались далеко за полночь, а иногда и до самого рассвета. Иногда там выступал французский стриптизер Николя, от которого один из зрителей однажды упал в обморок. В другой раз пришлось поспешно запирать дверь, потому что снаружи в нее стала ломиться пьяная толпа. Внутри не было телефона, и поэтому все, включая Морин и Ринго и даже обслуживающий персонал, дрожали от страха, слушая ликующие вопли и проклятия хулиганов, под напором которых дверь вот–вот должна была разлететься в щепки. К счастью, через пару часов они угомонились.
