«Спокойно, Каманин. Разберись в обстановке», — мысленно успокоил себя и стал вспоминать наставления своих командиров.
«Доверяй приборам», — внушал нам комэск, и это основное правило слепого полета первым пришло мне на память. Да, действительно, глаза, чувства и ощущения могут подвести летчика, когда он не видит горизонта, но приборы не подведут.
С приборной доски на меня смотрит десяток фосфорических стрелок. Вот указатель высоты: он показывает 1800 метров. Стрелка почти замерла на одном месте, — значит, самолет не терял и не набирал высоту. Стрелки указателя скорости медленно двигалась от 170 до 175 километров в час. Компас показывал курс 260 градусов. Глаза быстро пробежали по другим приборам. Четко и ритмично работал двигатель. Все приборы, контролирующие его работу, давали нормальные показания.
Спасибо вам, комэск Огар, командир звена Смирнов. Это вы натренировали и подготовили меня к принятию правильного решения при любом положении самолета, в любой обстановке полета.
Все было в порядке, полет проходил совершенно благополучно. Тут же занялся разбором своих ощущений. Оторвался от приборов, посмотрел влево, вниз, вперед, вправо и опять увидел яркие звезды, но я уже твердо знал, что внизу не звезды, а только их отражение в водах озера Ханка.
Прошло несколько минут полета, впереди появился небольшой пучок огней. Ван Сюн передал по телефону:
— Через полторы минуты Камень-Рыболов, разворот влево, курс — 165 градусов.
Выполнил левый разворот, посмотрел вправо. Под крылом были уже не воды озера с отражением звезд, а земля, темная, с редкими огоньками селений. Земля уже не сливалась с небом, как над озером, а отделялась от него ломаной чертой пограничного хребта.
Недалеко на западе угадывалась русско-китайская граница. Ван Сюн передал:
— Разворот влево, курс 34 градуса, время полета — 17 минут.
Выполнил левый разворот, и сразу показались огни аэродрома, они были точно по курсу.
— Молодец, правильно рассчитал, — передал Ван Сюну похвалу.
Командир звена Смирнов внимательно выслушал мой доклад о полете. Рассказал ему о недоразумениях со звездами, о том, как чуть не потерял пространственную ориентировку. Командир насторожился.
— Могло кончиться плохо, товарищ Каманин.
— А кончилось хорошо.
— Это не резон. Надо отрабатывать слепой полет.
Буквально на другой же день мы в деталях стали закреплять основы и навыки слепого полета. Занимались много, настойчиво. В который раз, проверяя мои знания, командир звена Смирнов, спрашивал:
— Мнемоническое правило слепого полета?
— В слепом полете необходимо твердо знать следующее мнемоническое правило: стрелка ходит за педалью, шарик ходит за ручкой и отталкивается педалью.
— Как сохранить направление полета?
— Сохранить заданное направление в слепом полете рекомендуется в основном по указателю поворота и периодически через короткие промежутки времени проверять правильность направления полета по компасу.
Командир был доволен ответами. Вскоре я вновь летал ночью над озером Ханка, и звезды уже не вводили меня в заблуждение. Ночной полет был освоен.
Сын латвийского рыбака. — Надо знать дело, которому служишь. — Первые встречи с командармом. — Разговор о культуре поведения. — Он указал мне верную дорогу.
Есть люди, встречи с которыми оставляют в памяти неизгладимое впечатление. Проходят годы, человек может уйти из жизни, а его образ навечно остается в вашем сердце. Память бережно хранит каждую черточку, время помогает лучше понять и осмыслить склад характера, идеалы и поступки этого человека. Для меня лично таким человеком явился Яков Иванович Алкснис, коммунист, мужественный летчик, волевой военачальник, выдающийся организатор.
Ныне, на фоне минувших десятилетий, особенно отчетливо видна роль Я. И. Алксниса в становлении советского Воздушного флота, в укреплении обороноспособности нашего государства в годы первых пятилеток. Он внес большой вклад в создание могучего Воздушного флота нашей Отчизны.
Увидеть впервые Якова Ивановича мне довелось летом 1929 года на аэродроме Борисоглебской военной авиационной школы летчиков.
Мы, будущие летчики, к тому времени уже слышали об удивительной судьбе этого человека. Сын латвийского рыбака, учитель, а затем офицер царской армии, он еще в 1916 году связал свою жизнь с партией большевиков, активно участвовал в Октябрьском вооруженном восстании и гражданской войне, был удостоен ордена Красного Знамени.
В личном деле члена КПСС с 1916 года Якова Ивановича Алксниса хранится анкета, которую он заполнил в 1924 году. В ней есть такая запись:
«В о п р о с: Какую партийно-политическую работу вы проводили в период с Февраля по Октябрьскую революцию?
О т в е т: Агитацией и пропагандой разлагал царскую армию.
В о п р о с: Какое принимали участие в Октябрьском перевороте?
О т в е т: Участвовал в организации солдатских комитетов и смещении реакционных офицеров 7-й Туркестанской стрелковой дивизии на Западном фронте».
Я. И. Алкснис до революции окончил учительскую семинарию в городе Валмиера, потом Одесское пехотное училище. Стал офицером, участвовал в первой мировой войне. В годы гражданской войны он с оружием в руках защищал завоевания Октября, сражался против деникинцев в рядах Латышских стрелков.
После войны он закончил Военную академию, затем работал комиссаром и начальником оргуправления Главного штаба Красной Армии. Когда партия послала Я. И. Алксниса на руководящую работу в Красный Воздушный флот, он сказал: «Надо знать дело, которому служишь» — и вскоре освоил специальность авиационного механика, а затем стал летчиком. И это в то время, когда он работал заместителем начальника ВВС!
Больше всего нас поражала исключительная работоспособность Алксниса, его целеустремленность. Еще в Ленинградской военно-теоретической школе нам рассказывали, что он, бывший пехотный офицер, не за год, а за несколько недель освоил специальность авиационного механика, а затем научился пилотировать самолет. После этого не только авиационные начальники, но и мы, учлеты, знали, что почти каждое утро Я. И. Алкснис взлетал с подмосковного аэродрома и направлялся на какой-нибудь аэродром, чтобы проверить ход летной работы в части или училище. Появлялся он неожиданно. Полдня проверял, давал указания, помогал устранять недостатки. А после обеда вновь был в Москве в своем кабинете.
Знали мы и то, что с декабря 1926 года заместитель начальника ВВС глубоко и всесторонне изучал летное дело, вел большую организаторскую работу, в то же время исполнял обязанности главного редактора журнала «Вестник Воздушного флота». Помню, с каким неподдельным интересом читали мы его статью «Угроза войны и наши задачи». Сколько в ней было глубоких мыслей, заботы о воздушном могуществе нашей Родины!
