Молодые герои фильма оказываются участниками сразу нескольких любовных треугольников. Измена и предательство, любовь и верность тесно переплетаются в их отношениях…
«Видно, нам встреч не праздновать, у нас судьбы разные, ты – любовь моя последняя, боль моя», – проникновенно пела страна после выхода на экраны фильма Леонида Лукова, ранее снявшего такие киношедевры, как «Большая жизнь» и «Два бойца». Можно смело утверждать, что «Разные судьбы» оставили поистине неизгладимое впечатление в памяти зрителей нескольких поколений.
Роль Сони стала одной из лучших в послужном списке Татьяны Конюховой, а ведь поначалу актриса от нее отказывалась, не желая оставаться лирической героиней, повторять успех Екатерины из «Доброго утра». По-новому взглянуть на эту роль ее заставил режиссер фильма. Услышав, как Луков читает текст от лица ее героини, Татьяна Конюхова была поражена перевоплощением этого крупного, сурового с виду человека в трогательное существо – Соню Орлову, его одухотворенностью, с которой он читал текст, вкладывая в него всю свою душу. Актриса не могла сдержать слез, а на следующий день приступила к репетициям с Георгием Юматовым…
Найти характер Сони ей помогла одна деталь. Она сама искала костюм для героини. Отыскала в закромах студийной костюмерной рваную шубейку, годившуюся разве что подростку. Стройная хрупкая Конюхова натянула ее на себя, посмотрела в зеркало – и оттуда глянула на нее Соня, сирота, выросшая на хлебах у тетки, одинокая, тихая девочка, чуть не с первого класса влюбленная в красавца Степу, героя Юматова, предпочитающего другую. Ее образ важен для понимания характера ее избранника. Именно такого и могла раз и навсегда полюбить Соня – страстного, неистового, непримиримого к несправедливости, честного в труде и в отношении с друзьями…
Говорят, в кадре с Юматовым было интересно и легко. Вот как вспоминала совместные съемки в фильме Татьяна Конюхова: «Впечатление от первой встречи, как от первой любви. Она состоялась, когда я была приглашена сниматься в фильме «Разные судьбы» Леонида Лукова. Перед нашей встречей произошел напряженный разговор с режиссером-постановщиком, я пришла отказаться от роли, об этом заявила, впечатление, конечно же, было ужасающим. Я увидела, как ему это не понравилось, мы должны были после этого разговора, конечно, расстаться. В это время распахивается дверь и появляется чубатый, белозубый, казалось, что он только что из мартеновского цеха, все в масле руки, какая-то куртка замусоленная. Только горели глаза… Я увидела – Георгий Юматов. И он, как только вошел, распахнул свои объятия и сказал: «О, Соня!» Так звали мою героиню. Режиссер возразил: «Да нет, она сниматься не хочет».
Юматов оторопел, посмотрел на меня и сказал: «Да что вы ее слушаете, давайте репетировать». Я, конечно, оторопела, смотрю на режиссера. А он взял листочек, на котором был текст нашей сцены и начал читать. И по мере чтения мне очень захотелось сниматься. Я смотрела на него, мои глаза наполнились слезами, и я заревела. А Жора сказал: «Вот видите? Все, она согласна!»
От этой встречи, а потом от самих съемок осталось ощущение настоящего праздника. Жора был такой естественный. Порой создавалось впечатление, что он в профессии, как кошка, которую как ни брось, все равно встанет на все четыре лапы. Никогда ни о чем не договаривался – каждый кадр был импровизацией, а ведь тогда снимали по 18 – 20 дублей! И в каждом из них он был такой же, как и надо быть герою, и в то же время каждый раз в нем вспыхивали искорки новизны, незаданности.
Для Жоры не существовало ни кадра, ни мизансцены – он жил на съемочной площадке. Как будто только что вышел из мартеновского цеха и вошел в комнату. Это было чудом – то, что происходило на моих глазах. Я впервые столкнулась с большим мастером.
Помню, мы снимались в Ленинграде, Музы не было, ей не нужно быть в кадре, и она была в Москве. И вот однажды в гостинице в два часа ночи раздается стук в дверь. Я спросонья подумала: «Кого там еще принесло?» Вскочила, подхожу, спрашиваю: «Кто там?» А в ответ: «Танюша, это я, открой!..» – «Жора, это ты?» Наступила неловкая пауза, я засомневалась… Но открыла.
На пороге – он с бутылкой вина и двумя бокалами, такой торжественный и серьезный. Я говорю: «Ну, проходи». Думаю: «Мало ли что… Вдруг что-то случилось?» Сели. А завтра рано сниматься… И вдруг он говорит: «Понимаешь, Таня… Я тебе должен сказать…» У меня все внутри просто похолодело… Я напряглась: «А не объясняться ли в любви он ко мне пришел?» А ведь я знаю его семью, замечательно отношусь к Музочке, мы дружим… А он продолжает: «Ты понимаешь, это серьезно…»
И тут уж я решила, что все это точно ко мне относится. Стала его отговаривать: «Все пройдет. У тебя такая большая любовь. Что ты себе напридумывал?» И вдруг он сокрушенно мне признается: «Вот и она мне сказала, что она замужем… В общем, она мне отказала…» И только тут я поняла, о ком все это время шла речь! У нас в картине снималась актриса Максимова, красоты неописуемой, прекрасно пела испанские песни… Она очень рано ушла из жизни (Л. Максимова играла жену композитора Рощина. – Н.Т.). У меня сразу отлегло на сердце. «Но она ведь права была! – говорю я. – «Все пройдет. И потом все-таки влюбленность – не любовь».
И правда, эта история вскоре забылась. И Юматов был еще долго счастлив со своей Музой.
Работа с режиссером Л. Луковым над ролью Степана в «Разных судьбах» помогла Юматову многое понять и закрепить из того опыта, что он приобрел на съемках предыдущих фильмов. Перед ним снова был характер беспокойного, порывистого, эмоционального человека.
Луков советовал артисту в решении каждого эпизода идти от жизненных ассоциаций, искать достоверные, бытовые подробности. Найти такие детали в поведении героя было не так уж сложно – сценарий не заставлял Степана попадать в какие-либо особенно запутанные психологические ситуации.
Вот, например, пьяный Степан слушает упреки мастера.
– Тетка узнает, она тебе задаст! – говорит мастер… В сценарии эпизод на этом обрывался. Но режиссеру казалось, что в нем недостает последнего, завершающего штриха: ведь главное действующее лицо в этой сцене Степан, как же он реагирует на слова мастера?
Уже в процессе работы режиссер и артист нашли нужную реплику и соответствующую реакцию героя. Степан, как известно, опасается теткиного гнева. Сквозь хмель, уловив слово «тетка», он испуганно вскакивает:
– Что? Приехала?..
Попробовали – получилось естественно и смешно. Сразу раскрылась мальчишеская сущность поступка Степана: как старшие, взял да с горя и напился… Маленький эпизод приобрел законченность».
Надо сказать, что и в дальнейшем молодому Юматову большей частью доставались подобные роли – своих сверстников – озорных, отважных, простых парней. Хотя доброта и лиричность его героев обычно были скрыты за грубоватой прямотой их поступков, на экране Юматову с большим успехом удавались именно романтические и героические характеры. При этом актер старался избегать ложной приподнятости идеологических порывов, столь характерных для кино того времени. Делал он это столь страстно, что заряжал зрителей убежденностью в правоте своих персонажей, сохраняя при этом строгий, реалистический рисунок роли.
