Однажды, подходя к этому дому, я увидел огромную толпу туркмен в халатах и папахах. Оказывается, в это время читал лекцию профессор Дмитрий Евгеньевич Меньшов, обладающий исключительно громким голосом. Окна были окрыты и его голос был хорошо слышен на шоссе. Туркмены решили, что голос принадлежит какому-то злому духу, и столпились у здания.
Ашхабад в то время был застроен одноэтажными зданиями из необожженной глины, летом люди спали не в домах, а в садах, где их кровати стояли все лето. Дождей практически не бывало.
Первое время в столовых города можно было пообедать, постепенно продукты исчезали и в столовой пединститута выдавали лишь "затируху".
Проблему питания мы решали с помощью черепах, которые в большом количестве водились в полупустынной степи, окружающей город. Черепаха оставляет на песке след, идя по которому ее можно найти в траве или кустах. Ранним утром в апреле, пока не начиналась убийственная ашхабадская жара, мы ходили за черепахами и обычно приносили полные мешки черепах. Эти мешки лежали у нас под кроватями и, так как черепахи там все время двигались, мешки "танцевали". Самки были значительно крупнее самцов, в каждой из них находилось несколько черепашьих яиц. Прежде всего мы жарили яичницу и черепашью печенку, остальное мясо надо было варить часа четыре, тогда оно становилось похожим на куриное.
3 мая произошел трагический случай. К этому времени жара стала нестерпимой уже и в утренние часы. Студентка Мехмата Адель Гельфанд, сестра профессора И.М.Гельфанда, отправилась за черепахами со своим другом.. Почувствовав себя плохо, она попросила его принести ей воды. С большим трудом он выпросил в ближайшем доме стакан воды, но найти Делю в однообразной степи не смог. Мы все безуспешно искали Делю. Ее труп нашли только на третий день с помощью авиации. Врачи сказали, что она погибла от солнечного удара в первый же день. Оказалось, что в этот день от солнечного удара погибло много эвакуированных, не знакомых с ашхабадской коварной жарой.
В древности на месте Туркмении находилась Парфия. Парфяне были родственны армянам. Пушкин писал о парфянах: "Узнают парфян кичливых по высоким клобукам". Столица Парфии Ниса находилась недалеко от нынешнего Ашхабада. Древняя Ниса, как и средневековая Наса, были уничтожены землетрясениями,
Туркмены - потомки кочевников, пришедших из глубин Азии. Они унаследовали от парфян любовь к высоким папахам. Из туркменских племен наиболее известны ахал-теке, живущие в районе Ашхабада, мерв- теке, живущие в районе города Мары (Мерва) и иомуды, живущие в районе Красноводска.
Туркмения была завоевана русскими в 80-х годах XIX века. Завоеватели высадились в Красноводске и двинулись на восток, ведя за собой железную дорогу. После победы над ахал-теке под Геок-тепе генерал Гродеков отправился в Петербург за разрешением построить столицу завоеванного края около богатого водой аула Багир, но когда Гродеков вернулся город уже был построен около аула Ашхабад, где было мало воды и получил название этого аула. В городе жили русские и армяне, которые пришли с завоевателями.
Когда я жил в Ашхабаде в нем кроме руссих и армян жили также туркмены и азербайджанцы, Вывески на улицах были на туркменском и русском языках, на этих же языках выходили газеты. Учу арабский и персидский.
В Ашхабаде я купил учебник туркменского языка и посещал уроки этого языка в пединституте.
Более серьезно я занялся в Ашхабаде арабским и персидским языками. В числе преподавателей Московского университета в Ашхабаде оказался арабист Юлий Александрович Анцисс, который объявил курс арабского языка. Записался на этот курс я один, и мы регулярно занимались до конца учебного года. Я освоил арабский алфавит, в котором каждая буква имеет несколько вариантов. Арабский язык отличается от европейских языков тем, что: 1) слова имеют "трехбуквенные корни", состоящие из трех согласных звуков, 2) основным в языке является не существительное или прилагательное, а глагол, 3) глаголы имеют 10 "пород" аналогичных нашим залогам.
По своей регулярности этот язык напоминал мне эсперанто. Этими же свойствами обладает и родственный арабскому иврит. Мы с Анциссом читали арабские мудрые изречения - "хикмы ", которые я называл "хохмами". Эти занятия заложили хорошую основу для более углубленного изучения арабского языка в будущем. Горячо одобрял мои занятия арабским языком Я.С.Дубнов, говоря, что имеются важные арабские математические рукописи, которые следует прочитать.
В это же время профессор Ашхабадского пединститута Александр Петрович Поцелуевский, замечательный иранист и тюрколог, организовал для преподавателей МГУ кружок персидского языка (фарси). В кружке занимались профессор Истфака Игорь Михайлович Рейснер, индолог Осипов, один биолог и я - математик.
И.М.Рейснер, младший брат Ларисы Рейснер, уже встречался с фарси, когда вместе с ней и ее мужем Ф.Раскольниковым он участвовал в знаменитой мисси в Кабул. Игорь Михайлович рассказывал, что писатель Лев Никулин, также ездивший в Кабул с ними, писал о Раскольникове : Он был изрядным дипломатом, Каких немало на Руси, И заменял протяжным матом Основы языка фарси.
Поцелуевский научил нас читать, писать и разговаривать по-персидски. Персидский язык - индоевропейский, в нем встречаются слова похожие на русские, немецкие и английские. В Ашхабаде было много персов - потомков сектантов, эмигрировавших из Ирана в XIX веке. Я часто упражнялся в персидском языке, беседуя с ними. Я перевел понравившееся мне стихотворение Хафиза, которое мы читали на кружке: Ты душе наносишь раны, Ты ж их лечишь, мой палач. До чего ж ты, друг мой, странный, Ты - мой враг, и ты - мой врач Если ты прильнешь любовно, Пьешь ты душу, как вампир. Если ты уйдешь безмолвно, От тоски весь меркнет мир. Я бессилен и безволен, Ты - все мысли и мечты. Я тобой смертельно болен, Жизнь мне - ты, и смерть мне - ты. Нас любовь связала страстью, Чтоб нестись по жизни вскачь. Ты - любовь, и ты - несчастье, Ты - мой враг, и ты - мой врач.
Уроки персидского языка также очень пригодились мне впоследствии.
Кандидатская диссертация
В основном в первой половине 1942 года я работал над своей кандидатской диссертацией. Из Москвы прибыли книги Кабинета математики и механики МГУ и были созданы все условия для успешных занятий. Я получил много интересных результатов, некоторые из которых оказалась известными. К таким "открытиям" относились многомерные обобщения кватернионов, которые я назвал альтернионами и которые оказались "числами Клиффорда"; впрочем термин "альтернионы" я предпочитаю и сейчас.
Диссертация представляла собой обобщение моих 2 геометрических работ 1939 года и состояла из двух частей - большей, о многообразиях m- мерных плоскостей n-мерных пространств, и меньшей - о многообразиях сфер. Весной 1942 года я принял решение защищать в качестве кандидатской диссертации только вторую, меньшую ее часть, а первую, большую - приберечь для докторской диссертации. Кандидатскую диссертацию мне перепечатали на страницах из тетрадей.
