Во втором случае Бакунин в Праге задержался тоже ненадолго: в 1851 году австрийское правительство выдало его русским властям.
Вразрез с учением
В России Михаила Александровича Бакунина тоже ждала тюрьма и ссылка в Сибирь. Неунывающая и деятельная натура русского революционера не могла с этим примириться. Он совершает побег: через Японию и Америку — обратно в Европу. И опять потянулась за ним непрерывная череда, зачастую неудачных, попыток организации мелких рабочих и крестьянских бунтов, восстаний, забастовок. Он создает организации и печатные органы революционного толка, примыкает в своей деятельности к различным политическим течениям и партиям.
Однако об идее всеобщей федерации славянских государств Бакунин не забывал. Михаил Александрович неоднократно обращался к своим чешским и польским соратникам-революционерам с призывами объединения усилий в борьбе за создание в Европе федеративной организации, основанной на свободном волеизъявлении славянских племен и народов. При этом в разговорах со своими пражскими знакомыми он предполагал, что объединяющим центром этого образования могла бы стать Прага.
На вопросы, почему именно столице Чехии он отдает предпочтение, Михаил Александрович весело отвечал, что как в любой разрушительной природной стихии существует свой эпицентр, так и социально-политическим революциям необходимы надежные центры стабильности, вокруг которых происходит сплочение идейных единомышленников и разворачивается основная борьба.
Обычно в этом месте разговора собеседник изумленно восклицал: ведь эти идеи идут вразрез учению Бакунина!..
Прагу не разрушить…
Прежде чем объясниться, идеолог анархизма вначале выдерживал эффектную паузу, принимал преувеличенно рассерженный вид и советовал получше изучать его труды, так как в них автор, говоря о разрушении исторически сложившихся устоев государства, отнюдь не ратовал при этом за уничтожение памятников материальной культуры и убийства людьми себе подобных… Чего бы Бакунин стоил, к примеру, без Филиппа Фридриха Фохта (Фогта) — друга, благодетеля и мецената русского анархиста!..
Все соглашались, что в лице семьи Фохтов в Швейцарии у Бакунина был чуть ли не единственный надежный островок стабильности, дающий уверенность и духовное спокойствие. Но почему Прага в его представлении тоже может стать таким же центром стабильности, вокруг которого объединятся европейские славяне?..
Бакунин объяснял, что когда он сражался на пражских баррикадах в 1848 году, то воспринимал Прагу как простой город, состоящий из отдельных домов, замков, улиц, площадей… После подавления Пражского восстания он вовсе не собирался бежать из города от репрессий, устроенных австрийскими властями против участников беспорядков. Можно было перейти на нелегальное положение и продолжить начатую борьбу. Но он все-таки уехал в Германию: как будто кто-то внушил ему такое решение!.. А потом осенило: сама Прага избавилась от него!..
Услышав подобные высказывания от закоренелого материалиста-анархиста, собеседник Бакунина, как правило, окончательно терял дар речи.
А Михаил Александрович, довольный произведенным впечатлением, уверенно продолжал свои, почти мистические рассуждения о том, что Прага — бытие живое. Как душу человеческую нельзя уничтожить, так и Прага бессмертна. Почему? Очень уж крепок фундамент этого города, опутанный, словно коконом, первородными корнями и верой предков-строителей. Именно поэтому Прагу не разрушить ни революциями, ни войнами, ни мелкими бунтами… Она заговорена своей прародительницей Либуше на созидание!.. Разрушители ей не нужны, и она сама избавляется от анархистов-бунтарей!..
Не удалось вернуться
После подобных исповедей в Локарно, где последние годы, перед своей смертью, проживал Бакунин, пошли разговоры, будто с Михаилом Александровичем творится что-то странное. С одной стороны, он много работал над написанием своих сочинений, излагая на бумаге свои идеи, с другой стороны — практически ни один из трудов он практически не доводил до конца, а хватался почему-то задругой, не заканчивая и последующий.
Бакунин, как всегда, много читал, однако его итальянские друзья отмечали, что книжный репертуар чтения мэтра сосредотачивался теперь не только на томах политического и революционного толка, встречались также мифы, легенды, сказки славянских европейских народов.
В политическом мировоззрении Бакунина к концу жизни также произошли изменения. Потерпев сокрушительную неудачу с попыткой очередного экспорта революционного бунта в Болоньи, он, видимо, стал склоняться к признанию переходных форм в организации революций, а также ставить под сомнение свой первоначальный вывод о том, что основной движущей силой его идей может быть люмпен-пролетариат, то есть необразованные, малокультурные рабочие массы.
В июне 1876 года Михаил Александрович Бакунин прибыл в Швейцарию. В Берне он посетил своих друзей — семью Фохтов и объявил им, что приехал сюда умирать. Несмотря на протесты приятелей, Бакунин настоял, чтобы его поместили в больницу для чернорабочих. Там он отказался принимать пищу и перестал пить и вскоре, 19 июня 1876 года, умер. Верные друзья Бакунина Фохты поставили над его могилой надгробный памятник.
Опечаленным близким Михаила Александровича врачи сказали, что отнюдь не физическое, а, скорее, душевное состояние пациента стало истинной причиной его смерти… Очевидно, последние неудачи в Италии с организацией революционных восстаний окончательно надломили Бакунина, заставили усомниться в правильности избранного пути. Но это только предположения…
Подобно Великому Воину Александру Васильевичу Суворову, Александр Михайлович Бакунин тоже был рыцарем своего дела, только с той разницей, что один — служил России и Русскому народу, другой — в первую очередь Своей Идее.
О чем мог размышлять. Бакунин перед смертью? Об отвергнувшей его родине?.. О победах и ошибках уходящей жизни?.. А может, сожалел, что не сумел вовремя распознать и прочесть знаковые подсказки судьбы, наподобие того случая, когда, по выражению самого Михаила Александровича, «сама Прага избавилась» от него как от «разрушителя». Ведь провозглашенные им идеи находили горячий отклик в революционно настроенных кругах его последователей, особенно в России. А вот в Прагу ему не удалось вернуться — даже после смерти — Своими Идеями…
«Мгновения абсолютного счастья» П. И. Чайковского
