Сопоставляя вышеизложенные данные, мне кажется, можно вывести то заключение, что нынешние дикие верблюды — прямые потомки диких родичей, но что по временам к ним, вероятно, примешивались и ушедшие домашние экземпляры. Последние, если только были способны к размножению, оставляли потомство, которое в последующие генерации уже не отличалось от дикого типа. Впрочем, для окончательного решения видовой самостоятельности диких верблюдов важно будет специальное сравнение их черепов с черепами домашних экземпляров (38).
Климат января. Этот месяц, сколько кажется, самый холодный на Лоб-норе, был для нас ещё холоднее потому, что мы провели его в горах Алтын-тага на абсолютной высоте от 7 000 до 11 000 футов. Понятно, что здесь и климатические условия были иные, нежели в низких равнинах Лоб-нора. В высоких долинах Алтын-тага, в течение всего января, в полдень ни разу не было выше нуля; а на восходе солнца морозы доходили до —27°,6. В течение месяца 7 раз падал снег, всегда сухой и мелкий, как песок. Обыкновенно снег этот выпадал не более как на один дюйм, иногда же того менее. В следующие же дни его сдувало в долинах ветром в небольшие кучки, а на южных склонах гор уничтожало солнцем. Только в конце описываемого месяца снег выпал более сплошной, хотя также неглубокой (1–2 дюйма) массой и спустился в подножья Алтын-тага до 5 000 футов, быть может, даже и ниже. На самом же Лоб-норе, по словам местных жителей, в течение всей зимы снег не падал ни разу. По словам лобнорцев, летом в Алтын-таге часто идут дожди (все тучи разрешаются там) и дуют сильные ветры. Несмотря на изредка падавший снег, сухость воздуха в Алтын-таге была очень велика. Хотя мы и не делали психрометрических наблюдений, но сильную сухость можно было заметить по быстрому высыханию всякой намоченной вещи, как, например, чашки с остатками чая, мокрой тряпки и пр. Ветры в январе дули почти каждодневно: днём с запада и с северо-запада, ночью и утром с востока. Впрочем, ночные ветры случались гораздо реже. Дни облачные также бывали довольно часто. По вечерам, после заката солнца, в ясную погоду весьма ясно был виден зодиакальный свет, и он являлся более ярким, нежели Млечный путь.
В первых числах февраля вернулись мы на Лоб-нор. Расскажем теперь об этом озере, равно как и о самом нижнем Тариме.
Соединившись, возле переправы Айрылган, со своим рукавом Кюк-ала-дарья, Тарим, как упомянуто выше, течёт около 70 вёрст почти прямо на юг, а затем впадает или, лучше сказать, образует своим разливом мелководное озеро Кара-буран. Имя это означает «чёрная буря» и дано местными жителями описываемому озеру потому, что во время бури здесь разводится сильное волнение. Притом, если ветер дует с востока или северо-востока (что чаще всего случается весной), то вода Кара-бурана далеко заливает солончак на юго-западе описываемого озера, так что сообщение между Таримом и деревней Чархалык на время прекращается.
Само озеро Кара-буран имеет в длину от 30 до 35 вёрст, при ширине вёрст в 10 или 12. Впрочем, объём озера много зависит от состояния воды в Тариме: при высоком уровне вода Кара-бурана далеко затопляет отлогие берега, при низком — здесь являются солончаки. Глубина Кара-бурана не более 3–4 футов, часто и того менее; изредка попадаются небольшие омуты в сажень и более глубиной. Чистой, не поросшей кустарником воды гораздо больше, чем на самом Лоб-норе, в особенности, если принять во внимание гораздо меньшую величину описываемого озера. Тарим теряется в нём лишь на небольшое пространство; затем русло его вновь резко обозначается. При самом впадении Тарима в Кара-буран в это озеро входит с запада другая речка — Черчен-дарья, о которой уже говорилось выше.
По выходе из Кара-бурана, Тарим снова является порядочной рекой, но вскоре начинает быстро уменьшаться в своих размерах. Тому причиной служат отчасти многочисленные канавы, посредством которых жители отводят в стороны (для рыбоводства) воды описываемой реки. С другой стороны её давит соседняя пустыня, которая всё более и более суживает площадь орошённого пространства, поглощает своим горячим дыханьем всякую лишнюю каплю влаги и окончательно преграждает Тариму дальнейший путь к востоку. Борьба оканчивается: пустыня одолела реку, смерть поборола жизнь. Но перед своей кончиной бессильный уже Тарим образует разливом последних вод обширное тростниковое болото, известное с древних времён под именем Лоб-нора.
* * *
Название Лоб-нора неведомо местным жителям, которые зовут этим названием всё нижнее течение Тарима, а озеро на устье этой реки называют вообще Чон-куль (т. е. большое озеро), или чаще Кара-кур-чин[80], разумея под последним названием и весь окрестный административный участок. Во избежание сбивчивости, я буду удерживать за описываемым озером его старинное название Лоб-нора (39).
Наконец, после долгого странствования, миновав озеро Кара-буран, сквозь которое протекает Тарим, экспедиция достигла Лоб-нора.
По своей форме это озеро или, вернее, болото представляет неправильный эллипс, сильно вытянутый от юго-запада к северо-востоку. Наибольшая длина в этом направлении около 90 или 100 вёрст; ширина же не превосходит 20 вёрст. Так, по крайней мере, сообщали местные жители. Самому мне удалось исследовать только южный и западный берега Лоб-нора и пробраться в лодке по Тариму до половины длины всего озера; далее ехать было нельзя по мелководным и густым тростникам. Эти последние покрывают сплошь весь Лоб-нор, оставляя лишь на южном его берегу узкую (1–3 версты) полосу чистой воды. Кроме того, небольшие чистые площадки рассыпаны, как звёзды, везде в тростниках.
По рассказам туземцев, описываемое озеро лет тридцать назад было глубже и гораздо чище. С тех пор Тарим начал приносить меньше воды, озеро мелеть, а тростники размножаться. Так продолжалось лет двадцать, но теперь уже шестой год как вода в Тариме снова прибывает и, не имея возможности поместиться в прежней, ныне заросшей тростником рамке озера, заливает его берега.
Таким образом, весьма недавно образовалась полоса чистой воды, протянувшаяся вдоль всего южного берега Лоб-нора. Здесь на дне видны корни и стволы некогда росшего на суше тамарикса; притом глубина большей частью только 2–3 фута, изредка 4–6 футов; от берега шагов на триста, даже на пятьсот, не глубже одного фута. Такое же мелководье встречается и по всему Лоб-нору; только местами, в омутах, и то изредка, можно встретить глубину в 10, иногда 12–13 футов. Вода везде светлая и пресная (40). Солоновата она лишь у самых берегов, по которым расстилаются солонцы, лишённые всякой растительности и взъерошенные, как волны, на своей поверхности. Эти солончаки облегают весь Лоб-нор. На южном берегу они достигают 8—10 вёрст ширины, но на восточном тянутся, по рассказам жителей, далеко, мешаясь с песками. За солончаками, по крайней мере, на южном, обследованном мною берегу, идёт также параллельно берегу озера узкая полоса, поросшая тамариксом, а за нею расстилается равнина, покрытая галькой и много, хотя постепенно, поднимающаяся к подошве Алтын-тага. Эта равнина, вероятно, и была в давно минувшие времена окраиной самого озера Лоб-нор, которое тогда заливало своими водами все нынешние солончаковые места по берегам, следовательно, было гораздо обширнее, вероятно, глубже и чище. Какая причина произвела потом обмеление описываемого озера и периодически ли это повторяется, — сказать не могу. Впрочем, факт усыхания замечается почти во всех среднеазиатских озёрах (41).
