В продолжении 2,5–3 лет он чувствовал себя хорошо. Но потом появились одышка и стенокардия. Сердце значительно увеличилось в размерах. Как специалисту академику Амосову было ясно, что у него развивается прогрессирующий порок сердца. От бега и гантелей пришлось отказаться, гимнастику он уменьшил, но в начале 1998 года состояние его здоровья резко ухудшилось, он с трудом мог ходить. Однако работу «за письменным столом» академик продолжал в прежнем темпе: написал две книги и несколько статей.
Требовалась операция, откладывать уже было нельзя. Амосов знал: нужно заменить аортальный клапан и наложить шунты на коронарные артерии. Но таких одновременных операций ни в его институте, ни в Москве, да еще в возрасте после восьмидесяти, не делали. Надеяться было практически не на что.
И вдруг Анатолий Руденко, хирург из амосовской клиники, его ученик, поделился своими впечатлениями о командировке в клинику профессора Керфера вблизи Дюссельдорфа. Оперируют в любом возрасте. Смертность 1–3 %. «Я восхитился, но даже не подумал: „Вот бы мне! – пишет Амосов. – Так далеко. Да и стоит ли?“».
Отправили факс Керферу и через день получили разрешение: приезжайте. 26 мая 1999 года Николай Михайлович оказался в клинике. Обследование выявило тяжелое поражение миокарда, коронарных сосудов, но особенно – аортального клапана. В сопровождении свиты пришел Райнер Керфер. «Вот таким должен быть хирург», – замечает Амосов.
Специализацией клиники была «большая сердечная хирургия». доля стариков растет. Амосов писал: «У меня до сих пор не укладывается в сознании понятие: „Сложная операция на сердце с гарантией в 95–98 %“. Но похоже, что это факт. Да, у нас тоже делают такие операции, но только до 65 лет и со значительными ограничениями по тяжести состояния».
29 мая профессор Керфер вшил академику Амосову биологический искусственный клапан и наложил два аортокоронарных шунта. Гарантия клапану давалась пять лет.
Через три недели Амосов с сопровождавшими его в этой поездке женой и дочерью вернулись домой. Сердце не беспокоило, однако слабость и осложнения еще два месяца удерживали его в квартире. Со дня возвращения он делал легкую гимнастику, а осенью полностью восстановил свои 1000 движений и ходьбу. Не бегал и гантели в руки не брал. «Эксперимент окончен», – написал он в «Заключении» к воспоминаниям. Книгу издали ко дню рождения – в декабре Николаю Михайловичу минуло 85 лет. Кстати, тираж его «Раздумий о здоровье» достиг к этому времени 7 млн экземпляров.
Старость между тем снова догоняла: хотя сердце не беспокоило, но ходил Амосов плохо. Поэтому он решил: нужно продолжить эксперимент. Увеличил гимнастику до 3000 движений, половину – с гантелями. Начал бегать, сначала осторожно, потом все больше, и довел до уровня «первого захода» – 45 минут. И снова, как в первый раз, старость отступила, исчезли одышка и стенокардия. Амосов писал в те дни: «Живу активной жизнью: пользуюсь вниманием общества, даю интервью, пишу статьи. Подключился к Интернету. Занимаюсь наукой: совершенствую „Мировоззрение“ – обдумываю процессы самоорганизации в биологических и социальных системах, механизмы мышления, модели общества, будущее человечества. Мотивом для работы является любопытство и чуть-чуть тщеславия». Все чаще академик Амосов, по его собственным словам, задумывался о будущем человечества.
В последние месяцы жизни Николай Михайлович стал хуже себя чувствовать. Помимо неполадок с сердцем, угнетала шаткость походки. Но работал он неутомимо. Однажды по телефону академик Шалимов, который был его другом и учеником, сказал Николаю Михайловичу, что на свете существует лишь одна серьезная беда – столкновение с онкологическим заболеванием, а остальное излечимо. «Есть еще одна серьезная болезнь – старость», – ответил Амосов. В последний месяц Николай Михайлович признавался, что плохо себя чувствует, придя к грустному выводу: возраст – это порою и болезнь. Возраст не коснулся его ума, он оставался, как и прежде, удивительно ясным и реалистичным.
Весной 2002 года академик перенес инсульт, но не утратил бодрости духа. В последний день жизни, 12 декабря 2002 года, он чувствовал себя неплохо, и смерть пришла неожиданно. Жизнь ученого закончилась от обширного инфаркта. Он не дожил до 89 лет всего 6 дней.
Лидия Васильевна вспоминала о его последний днях: «В последний год Николай Михайлович плохо себя чувствовал. Дочка забрала его к себе в кардиологический центр, он полежал 10 дней, и самочувствие стало лучше. Вернулся домой. Но потом занемог и 11 декабря снова поступил в кардиоцентр. Наблюдавший его врач периодически заходил к нему в палату – измерить давление, посчитать пульс. И на следующий день после обеда врач, как обычно, зашел: „Николай Михайлович, я хочу вас послушать!“ Он говорит: „Пожалуйста“. Повернулся на бок – и умолк. Навсегда… Бог послал ему легкую смерть – за то, что он так много сделал в жизни». Говорят, что праведники умирают легко…
13 декабря в субботу в Киеве в большом конференц-зале НАН Украины прошла гражданская панихида, собравшая 5 тысяч человек. На прощании с академиком Амосовым присутствовали Президент Украины Леонид Кучма, премьер-министр Виктор Янукович, спикер Верховной Рады Владимир литвин, члены правительства Украины и народные депутаты. Похороны состоялись на Байковом кладбище, где покоятся многие выдающиеся люди Украины.
«Если бы можно начать жизнь сначала, я бы выбрал то же самое – хирургию и в дополнение – мудрствование над „вечными вопросами“ философии: истина, разум, человек, общество, будущее человечества», – написал Н. М. Амосов в «Автобиографии».
Н. М. Амосов принадлежал к числу тех богато одаренных людей, кто благодаря целеустремленности и большому трудолюбию за свою долгую и нелегкую жизнь смог сделать очень много полезного для людей. Один из крупнейших и успешных хирургов; новатор, проложивший новые пути в хирургии легких и сердца и создавший новую науку – биокибернетику; учитель многих хирургов; глубокий и оригинальный мыслитель, названный в Украине человеком столетия; неустанный пропагандист здорового образа жизни; талантливый, интересный писатель; гражданин, защитник Отечества и просто хороший человек, честный, искренний, добрый.
Мудрый Андре Моруа, отмечая близость медицины и литературы, тонко подметил, что «оба они, врач и писатель, страстно интересуются людьми; оба они стараются разгадать то, что заслонено обманчивой внешностью. Оба забывают о себе и о собственной жизни, всматриваясь в жизнь других». Это высказывание наблюдательного писателя в полной мере относится к Николаю Михайловичу Амосову.
