Коммандо Свободного Государства вообще более не существуют, хотя он полагал, что президент Стейн и Христиан де Вет пробуют реорганизовать их где-нибудь в горах на востоке страны, но в настоящее время они небоеспособны. Британцы же в нескольких милях от нас и утром, несомненно, возобновят наступление.
Поскольку АКК. был в этом заинтересован, он приказал нам проехать вперед на полчаса пути и оставаться там до рассвета, после чего мы должны были занять подходящие позиции и действовать по обстоятельствам. Мы попрощались с ним и, сев на лошадей, проехали три-четыре мили.
С тех пор как мы приехали на юг, погода стала заметно холоднее, мы заметили разницу с более теплым климатом Наталя.
В течение многих месяцев мы не провели ни одной ночи в относительном комфорте, пока не настало лето, и этой ночью мы сидели, завернувшись в одеяла, дрожа от холода до самого рассвета, поскольку уснуть при температуре ниже нуля было невозможно.
Как только рассвело, мы пришли в движение, с тревогой просматривая пространство перед нами, и скоро разглядели на равнине плотные массы английской пехоты. Впереди шла кавалерия, за ней двигалась масса пехоты, артиллерия и фургоны, поднимавшие огромные облака пыли. Мы смотрели в тревоге на продвигающуюся массу, там было около тридцати тысяч человек, при том что наши силы составляли три-четыре тысячи человек, растянутых по прерывистому фронту справа и слева от нас.
Было совершенно ясно, что задержать такую массу врагов на открытом вельде нам не под силу.
Вражеские силы приближались и скоро их разведчики были уже рядом с нами. Когда мы начали стрелять по ним, они отступили к своим, орудия были приведены в готовность и скоро над нами стала рваться шрапнель.
Наша линия отошла почти сразу. АКК оставался вместе со всеми, но мы поняли тщетность наших усилий и тоже отошли под градом снарядов полевых орудий и помпомов (скорострельная малокалиберная пушка). Мы потерь не понесли, но в других коммандо было много убитых и раненых еще до того, как мы прояснили обстановку, и после тяжелой поездки мы, наконец, смогли остановиться в пустом сельском доме, чтобы дать отдых нашим лошадям.»
Английские войска были главным образом пехотой, их продвижение было медленным, и, хотя они еще раз в тот же день нагнали нас, мы были в состоянии оторваться от них с очень небольшими потерями, обстреливая их разведчиков, когда те подходили слишком близко, и отходя, чтобы не попасть под огонь артиллерии. Мы до заката не покидали седел, поскольку нашей задачей было как можно дольше удерживать английскую кавалерию, не давая ей захватить наши фургоны, которые изо всех сил пытались уйти.
Их было около тысячи, поскольку вместе с фургонами де ла Рея было много фургонов, принадлежащих гражданским лицам, которые пытались уйти от вражеского нашествия.
К ночи англичане вынудили нас пересечь Ветеран-Ривер, на расстояние примерно в двадцать миль, и следующим утром мы едва нашли время, чтобы на скорую руку приготовить завтрак прежде, чем мы могли видеть колонны, снова приближающиеся к нам.
Генерал Луис Бота стоял у брода, когда мы переправлялись через него, он специально прибыл из Наталя по железной дороге, чтобы лично ознакомиться с ситуацией в Свободном Государстве.,
Он и генерал де ла Рей расположили коммандо, которые оказались у них под рукой, вдоль реки от железнодорожного моста до места примерно четырьмя милями ниже по течению, приказав им занять позиции. АКК мог выбирать позицию сам, поэтому мы выбрали место на речном берегу, дальше последнего коммандо, и, оставив лошадей в низине, заняли позиции. Поскольку ничего хорошего не ожидалось, мы послали Чарли в тыл вместе с нашим басутским пони, которое шло с нами от Наталя в качестве вьючной лошади.
Британцы к настоящему времени продолжали свой путь по равнине, которая спустилась к реке, и вскоре дали по нам залп из высокой травы, которая позволяла нам лишь примерно опредеоить их положение, а затем стали обстреливать нас из орудий. Наши лошади были в безопасности, но нас от них отделяли заросли колючего кустарника, которые пришлось обходить с внешней стороны, где не было прикрытия, и в результате сразу появились жертвы. Несколько человек рядом со мной были убиты или ранены, и этот день был для нас очень тяжелым.
Артобстрел не был ограничен нашей частью линии, разрывы уходили вниз и снова вверх, как рука музыканта по клавишам пианино, и иногда он становился таким же интенсивным, как на Тугеле. Это продолжалось долго и только в три часа мы увидели, что пехота приготовилась к атаке.
У нас к тому времени было шесть убитых и пятнадцать раненых. Убитых мы сложили на песке у реки, а раненым помогли сесть на лошадей и сказали им, куда лучше уходить. Остальные оставались на месте, заняв мелкие окопы, которые успели выкопать. Огонь артиллерии и понесенные нами жертвы привели нас в такое состояние, что когда мы увидели приближающуюся к нам пехоту и вслед за ней три сотни кавалеристов с саблями наголо, мы сделали по ним только несколько залпов, а потом бросились к лошадям. Оставив убитых, мы по нашему берегу реки поскакали через открытое место к холмам, до которых было около мили. Вслед нам стреляли, но мы достигли укрытия, потеряв только двоих или троих убитыми и нескольких ранеными, среди которых был и мой брат Арнт, которому винтовочная пуля сорвала кусочек кожи на голове. Английские всадники, которые были главной причиной нашего отступления, не пересекли реку, но пехота в нескольких местах перешла её и мы хорошо видели, как на нашей стороне реки остальные коммандо также в беспорядке отступают.
В ближайшее время нас снова обстреляли, и на закате солдаты продвигались, чтобы изгнать нас из холмов, к которым мы сбежали. Поскольку мы стояли на самом краю бурской линии, нас скоро охватили с фланга. Мы видели, как полк изменил направление движения и, прежде чем мы смогли их остановить, они поднялись на холмы, которые мы занимали, примерно в полутора тысячах ярдов от нас, откуда начали двигаться к нам.
Мы приготовились встретить их, но заходящее солнце било прямо глаза, затрудняя стрельбу, и когда солдаты приблизились, мы снова отступили. Все, кто оставался из АКК, бросились к лошадям и поторопились скрыться. К тому времени, когда я был в седле, передовые пехотинцы были настолько близки, что я мог видеть их лица и медные пуговицы на их гимнастерках, но они не могли на бегу как следует прицелиться, и. хотя несколько лошадей были ранены, никто из людей не пострадал. Пони моего брата был прострелен насквозь, пуля прошла под седлом от одного бока до другого, но мужественное животное несло его еще тысячу ярдов, пока не упало замертво. Лошади без всадника мчались повсеместно, и, поймав одну из них, мы посадили брата на нее. Пули и снаряды свистели повсюду, поэтому мы, быстро переседлав новую лошадь, последовали за отступающими, которые скрывались за следующей грядой холмов. Все позиции по реке уже были оставлены и отступление было общим.
