АКК потерял более тридцати человек, и если потери везде были такими же, то это значило, что буры принесли в этот день большую жертву
Мы двигались до полуночи, и единственной в тот день радостью было услышать голос Чарли, который дрожал, от возбуждения, когда увидел всех нас живыми.
Отступление продолжилось следующим утром, и к полудню мы пересекли Санд-Ривер, больше чем в тридцати милях от места вчерашнего столкновения.
Фургоны к этому времени были уже далеко, поэтому нас ничего не задерживало и мы двигались в тыл с такой скоростью, что за последующие сутки видели англичан всего один раз. Они появились к вечеру следующего дня — небольшой отряд, примерно из двухсот всадников при орудии, которые двигались так быстро, что, прежде чем мы взялись за оружие, они были уже на южном берегу Санд- Ривер и застрелили одного ирландца, который минировал мост. Коммандо к тому времени ушли дальше, но АКК был рядом и мы, вскочив на лошадей, переправились через реку, чтобы охватить их с фланга. Увидев, что их могут отрезать, они выпустили по нам несколько снарядов и вернулись к своим главным силам, которые уже были видны на горизонте. Все же мы успели выбить из седла двоих из них. Я подъехал, чтобы взглянуть на них. Это были канадцы, тяжело раненые, один из которых сказал мне, что их там много, так же как и австралийцев и многих других жителей колоний, поэтому наши дел плохи
Уже темнело, поэтому мы оставили раненных, чтобы их подобрали свои, и в течение следующих двух дней англичане нас не тревожили, очевидно, готовясь к новому наступлению. Утром коммандвнт Малан послал меня с сообщением к генералу Бота, которого я нашел в пятнадцати милях в лагере, разбитом около железнодорожной ветки. Отдав ему послание, я вернулся на Санд-Ривер к АКК, чтобы обнаружить, что он ушел. Мне сказали, что корпус ушел на запад несколько часов назад, получив какое-то задание. Становилось темно и холодно, ехать куда-то в темноте было бессмысленно, поэтому я, наломав досок от здания насосной станции, развел костер и провел ночь, привязав свою чалую к суку соседнего дерева.
На рассвете следующим утром, высокие облака пыли, поднимавшиеся к югу от реки, показали, что англичане рядом, поэтому я сел на лошадь и поспешил отступить туда, куда приближался отряд в шестьсот бюргеров под личной командой генерала Луиса Боты. Он приказал нам развернуться и все спешились и встали перед лошадьми, ожидая развития событий. Ждать пришлось недолго. Вскоре появились английские разведчики, пехота стала подтягиваться к бродам, а дальше вся равнина потемнела от массы войск и обозов. Вскоре в действие вступила английская артиллерия и, поскольку мы находились на лишенной укрытий местности, нам не оставалось ничего иного, как только отступить. Снова повторилось то, что уже было недавно. Англичане гнали нас, как стадо овец, подгоняя пулями и снарядами, и к вечеру мы превратились в деморализованную толпу, угрюмо бредущую по вельду
После заката преследователи остановились и я провел холодную ночь на холмике с несколькими другими отставшими, и следующим утром мы поехали в город Кроонстад. Здесь мы нашли президента Стейна, обращающегося к толпе бюргеров на рыночной площади. Он сменил моего отца на посту президента Оранжевого Свободного Государства в 1896 году. Это был крупный, бородатый мужчина, без особых талантов, но храбрый и упорный.
В настоящее время его слова были напрасны, потому что общее настроение было таково, что на его призывы почти никто не обращал внимания Его аудитория состояла главным образом из Трансваальских бюргеров, более озабоченных судьбой собственных домов, чем напрасными надеждами, но я остановился, чтобы послушать его, и его речь произвела на меня такое впечатление, что я поехал назад тем же путем, что приехал сюда, с присоединившейся ко мне дюжиной человек, и мы достигли нескольких холмов в нескольких милях к югу от города. Отсюда было видно, что английские колонны движутся к нам, и через некоторое время к нам подошло еще несколько сотен буров, собравшихся со всей равнины. К полудню англичане приблизились настолько, что стали нас обстреливать, но попыток атаковать не делали. Днем из тыла прибыл мой брат Арнт. Он принес плохие новости про АКК. Он сказал, что после того, как я оставил их на Санд-Ривер, они получили приказ пойти на запад, чтобы наблюдать за движением английской кавалерии в этом направлении.
В окрестности Аллин-Хилл на них напал кавалерийский полк. В этой ситуации каждый был сам за себя, и он с трудом убежал, а о судьбе двух других братьев и Чарли ему ничего не известно.
Это было серьезными новостями, и когда после заката началось отступление, мы поехали назад в Кроонстад, очень обеспокоенные. Город был в темноте, и мы прошли еще двадцать миль без остановки, пока не настигли коммандо.
На следующий день отступление было продолжено к Риностер-Ривер. Утром мы встретили нашего Чарли, который не только убежал, но и привел басутского пони, сохранив таким образом большую часть нашего снаряжения, но о двух других братьях он ничего не знал.
Час спустя мы увидели моего самого старшего брата в компании с остальной частью АКК. Они оторвались от англичан легче, чем мы думали, потеряв только двенадцать человек. О моем брате Жубере они не могли сказать нам ничего; никто не помнил, что видел его, и прошло много времени, прежде чем мы услышали о нем снова.
АКК меньше чем за неделю потерял в боях не меньше трети людей, но все же оставался единым отрядом, чего нельзя было сказать о других коммандо, процесс распада которых проходил настолько быстр, что основная часть отступающих бюргеров уже не была членами коммандо, а просто людьми, которые едут домой. На северном берегу Риностер-Ривер мы провели почти неделю, не видя никаких признаков англичан, и все это время бурская армии продолжала таять, пока в распоряжении генерала Боты не осталась всего горстка людей.
Однажды утром дюжина людей из АКК, одним из которых был я, получила приказ вернуться по направлению к Кроонстаду, чтобы подкрепить отряд разведчиков капитана Дэниела Терона, который столкнулся с врагом.
Мы повторно пересекли реку, и после сорокамильного пути на юг по равнинам, мы нашли его и его людей на холме, с которого открывался вид на английские лагеря, которые возникли вокруг Кроонстада. Капитан Терон стал известен еще перед войной, когда победил г. Манипенни, известного журналиста, а в последнее время добавил к своей репутации славу храбреца, прекрасно проявив себя в то время, когда Кронье был окружен в Паарденберге. Он был худым, крепким мужчиной приблизительно двадцати шести лет, смуглым и вспыльчивым, и хотя я никогда не видел его улыбки, его люди преклонялись перед ним из-за его храбрости и лидерских качеств.
