Впрочем, это детали, я отвлекаюсь. Еще не назвал третий отряд нового состава моего дивизиона — Е. А. Кирикова и дополнительное звено лейтенанта В. И. Емельянова. Они обслуживают артиллерию на ораниенбаумском плацдарме.
В таком составе мы продолжаем боевую работу.
И однажды, в конце июля, меня вызывает генерал Н. Н. Жданов и приказывает перевести КП из-под Манушкино в район действия нашей артиллерии в полосе 42-й и 55-й армий. Новый командный пункт дивизиона приказано разместить как можно ближе к отрядам, которые стоят у Автово, мясокомбината и Колпино. Сама история с переводом [73] КП стоит, на мой взгляд, того, чтобы рассказать о ней поподробнее.
Итак, середина лета — пора белых ночей. На потертом грузовике ЗИС-5 я еду в отряд Крючкова, в кузове глухо постукивают баллоны с водородом, которые мы везем для него. И вот в белесой тишине ночи выезжаем на Международный проспект (ныне Московский). Кто из ленинградцев не знает его! Почти десятикилометровая магистраль пролегает точно по Пулковскому меридиану с севера, от Сенной площади, на юг — до поворота на Московское шоссе.
Куда ни глянешь по дороге — всюду следы бомбежек и артобстрелов. И чем ближе к южной окраине города, тем гуще баррикады, надолбы. Вот и дом № 98. Мой дом. Прошу шофера чуть тормознуть, а сам жадно всматриваюсь в томное, облицованное серыми плитами семиэтажное здание с магазинами на первом этаже. Зрительная память машинально фиксирует каждую приметную его деталь. Витрины заколочены досками, но магазины, судя по всему, работают. На стене взывает к вниманию голубое пятно предостережения: «Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна».
А вот и окна моей квартиры. Одно сиротливо зияет чернотой, стекла второго, на удивление, целы. Балкон соседей разрушен, стены в осколочных выбоинах…
Но какой бы ни была в ночи угрюмая неприветливость дома — на меня веет полузабытым домашним уютом, чем-то дорогим, близким.
«До скорой встречи», — мысленно прощаюсь я с ним, оглядываясь назад, и кажется, будто уцелевшее окно тускло подмигивает мне — признает…
А машина уже объезжает баррикаду на площади у бывших Московских ворот. Здесь — один из рубежей обороны. У заставы нас останавливают: проверка документов, пропуска в прифронтовую полосу.
— Везет вам, товарищ майор, — говорит начальник заставы. — Фашист сегодня тихо себя ведет, может, и доберетесь спокойно.
Дома кончаются, и лишь на мглистых пустырях невдалеке простираются массивные стены Чесменского дворца да монументальное здание мясокомбината имени С. М. Кирова.
Сергей Миронович Киров. Давно ли не в военной форме в кабине ЗИСа, а на стройке у Средней Рогатки, где было выбрано место для мясного гиганта, стояли мы по колено в раскисшей вязкой глине с начальником строительства Георгием [74] Михайловичем Алексеевым. Строители спорила в проектировщиками — дело обычное, — и никто не заметил двух легковых машин, приткнувшихся неподалеку.
Но вдруг кто-то произнес:
— Киров!..
Широко улыбаясь (по всей видимости, мы, увязшие в грязном месиве, сердитые друг на друга, распаленные спором, да к тому же с внушительными рулонами ватмана в руках и под мышками, смотрелись со стороны довольно комично), Сергей Миронович поздоровался с нами и кивнул Алексееву:
— Ну, Георгий Михайлович, показывай свое строительство…
Алексеев рассказывал, Киров внимательно слушал, задавал вопросы. По разговору, по манере ставить к месту тот или иной вопрос чувствовалась кровная заинтересованность настоящего хозяина города, будущее которого и заботило, и беспокоило.
С Сергеем Мироновичем я встретился тогда уже вторично.
Годом раньше, в 1930 году, я работал нештатным техником-смотрителем по ремонту жилых домов на улице Чайковского. Вдруг рабочие, ремонтирующие фасады, окликают меня, энергично машут руками — скорее, мол. Я спускаюсь со строительных лесов:
— В чем дело?
— Да вас там… Киров спрашивает.
— Киров?!
Надо сказать, что Сергей Миронович часто ходил в Смольный пешком по улицам Воинова, Каляева и Чайковского. И вот его внимание, должно быть, насторожило то, как рабочие варварски сбивали на старинных домах украшения пилонов и карнизов. Я вышел на тротуар.
— Здравствуйте, Сергей Миронович! Филиппов — техник-смотритель, — представляюсь взволнованно.
— А не кажется ли вам, товарищ Филиппов, что, уничтожая украшения старинных домов, вы уродуете лицо нашего города? — опрашивает Сергей Миронович. — Штукатурите под правило, занимаетесь упрощенчеством. В конце концов и превратите прекрасный дом в сарай!
— Но ведь карнизы наполовину порушены, и по проекту после ремонта они должны быть простых форм. Хотя, честно говоря, жаль рубить лепку… — виновато оправдываюсь я.
— Вот и хорошо, что жаль. Так и договоримся: уродовать [75] фасад прекратите, а в шестнадцать часов зайдите в архитектурное управление — получите соответствующие указания. И я распоряжусь, чтобы подобных вещей больше не допускали. Всего хорошего. — Киров протянул мне руку и ушел в сторону Таврического сада.
А я, взволнованный встречей с таким человеком, взлетел на леса и гаркнул что было сил:
— Прекратить «отделочные» работы!..
Ох, спасибо Сергею Мироновичу… Сколько потом раз вспоминался нам, строителям, этот наш секретарь…
— С благополучным прибытием, товарищ майор! — бодрый голос шофера Васи Козуба вмиг водворил меня с лесов в кабину грузовика. Навстречу — командир отряда Крючков.
Михаил Павлович Крючков до войны был школьным учителем. Отсюда, наверное, и ясность суждений, и мягкое, уважительное отношение к подчиненным. Конечно, опыта пока маловато, но я уверен — он быстро освоится с новыми обязанностями. Проходим с ним в землянку, уточняем детали предстоящей работы по уничтожению орудийных группировок осадной артиллерии противника, но — звонок. Крючков подходит к телефону:
— Да, товарищ Девятый. Так точно. Оболочку уже ремонтируем. Газ есть — только что майор Филиппов привез в баллонах.
Крючков передает, что Михалкин требует меня к нему на НП.
Спешу к башне мясокомбината и докладываю о прибытии.
— Майор, — говорит генерал, — ты получил приказание Жданова о переводе своего КП из Манушкино? Так постарайся расположиться поближе к моему ЗКП — будешь пользоваться коммутатором. Главное — надежная связь.
Я даже вздрагиваю от неожиданности. Вот так случай! Ведь запасный КП Михалкина в подвале дома № 98 по Международному проспекту. Это же мой дом! В горле першит хрипотца.
— Товарищ генерал, я перемещу КП в свою квартиру. Она на пятом этаже — все равно пустует. На крыше наблюдательный пункт развернем.
