— После всех склок наша главная уступка состояла в том, что живущие в Монако французы обязаны платить налоги так, как если бы они жили во Франции. Мы пришли к компромиссу: начиная с 1963 года ни один француз, живущий в Монако, не уклонится от налогообложения в пользу Франции. Ведь именно этого все время добивался де Голль.
Таможенные досмотры прекратились, жандармы приступили к исполнению своих прежних обязанностей, жизнь вошла в нормальную колею.
Ренье и де Голлю было суждено вновь скрестить шпаги через несколько лет, когда генерал решил закрыть американские военные базы во Франции и выйти из НАТО.
Ренье был на стороне американцев и заявил, что их кораблям будет разрешено заходить в порт Монако.
— Де Голлю не понравилось, когда я отказался повернуться спиной к американцам. Но на этот раз он ничего не мог сделать. Я не приглашал их в наш порт по экономическим причинам, хотя каждый раз, когда в гавани швартуется военный корабль, речь идет о больших деньгах. Матросы сходят на берег и тратят деньги. Отношение де Голля к американцам казалось мне ошибочным. Я не видел причин разделять его точку зрения.
Называя то время «тяжким и сложным», Ренье был убежден, что пережил его лишь благодаря поддержке Грейс.
— Вначале она советовала мне смягчить тон по отношению к Пеллетье. Вместе с тем Грейс понимала, что он не выполнил своих обязательств передо мной. Это был первый дипломатический кризис в ее деятельности. Ей все было внове. Многому приходилось учиться, чтобы разбираться в происходящем. Но как только она разобралась, она встала на мою сторону.
По словам Ренье, они часами обсуждали положение. Он верил в нее и обращался к ней за поддержкой.
— Грейс всегда высказывала свои соображения и давала советы, — вспоминал он. — Но она никогда не вмешивалась в мои решения. Я бы не назвал ее моим ближайшим советником, поскольку она никогда не брала на себя эту роль. Зато всегда предостерегала меня от поспешности. Она призывала к человечности и хотела, чтобы я вел мирный диалог с французами, не проявлял излишнюю жесткость и не спешил с выводами. — Князь на мгновение умолк и с оттенком грусти добавил: — Мы с ней составляли отличную команду.
13
Мистер и миссис Гримальди и их дети
Через неделю после свадьбы Грейс забеременела. Бо́льшую часть лета 1956 года по утрам ее сильно тошнило. Осенью они с Ренье отплыли в Штаты. Это была ее первая поездка в качестве княгини и первое появление в Белом доме.
— Мы приехали в Вашингтон и встретились с президентом Эйзенхауэром, — вспоминал Ренье. — Это был выдающийся человек, правда, немного скучный, как все военные, оказавшиеся вне родной стихии.
Княжеская чета вернулась в Монако с 2 тоннами белой лакированной мебели для детской, плетеной колыбелью и игрушками. Главным элементом декора были зайчики с мохнатыми хвостиками.
Каролина Луиза Маргарита появилась на свет дождливым утром 23 января 1957 года. Это был хороший знак. Согласно местным поверьям, ребенок, родившийся в дождь, будет здоровым и богатым.
Малышку объявили возможной наследницей: если после нее родится мальчик, наследником станет он. И все же жители Монако ликовали. У Ренье появилась наследница, династия продолжилась, и ребенок, родившийся в дождливый день, станет гарантом свободы от страшного французского фининспектора.
В конце года Грейс и Ренье отвезли малышку Каролину к бабушке по отцовской линии. Грейс хотела восстановить отношения между мужем и его матерью.
Шарлотта превратила поместье Марше в исправительное учреждение для бывших осужденных. Она давала им приют в замке с сотней комнат и возможность заработать на обширных землях поместья, огражденных широким рвом с водой. По мнению Ренье, было крайне небезопасно держать в такой близости от себя столь подозрительных типов, о чем он не раз заявлял и спорил с матерью. Грейс надеялась, что появление Каролины поможет им забыть взаимные обиды.
Каролина была не первой внучкой Шарлотты, однако навсегда заняла особое место в сердце бабушки. Как и «Маму» в сердце Каролины.
Через пять месяцев после рождения Каролины Грейс снова забеременела. Альбер Луи Пьер, наследный принц Монако, родился 15 марта 1958 года.
Через полтора года Ренье провозгласил Грейс регентшей, издав указ о том, что в случае его смерти, пока Альберу не исполнится 21 год, княжеством будет править она. А пока князь перестал кататься на спортивных автомобилях и заниматься подводным плаванием.
Отныне все свободное время он отдавал детям. Супруги продолжали путешествовать, но теперь Грейс летала на самолете вместе с Альбером отдельно от Ренье и Каролины. Они проводили часть лета в фамильном особняке Келли в Нью-Джерси, а часть — на ферме в Рок-Ажель в доме из 14 комнат. Здесь также имелась конюшня с двумя лошадьми и осликом.
Они много ходили под парусом, хотя Грейс никогда не считала себя яхтсменом. Она убедила Ренье, что ему следует сменить Deo Juvante II на более надежное и устойчивое судно. В 1958 году он продал яхту, которая сейчас носит имя Grace и совершает туристические круизы вблизи Галапагосских островов. Взамен княжеская чета приобрела построенный 40 лет назад испанский сухогруз.
Увы, это не разрешило проблему. По словам Ренье, «без бананов в трюме эту посудину качает ничуть не меньше».
Когда Каролина и Альбер достигли школьного возраста, Грейс пригласила к ним учителей, чтобы они вместе начали учиться. Впрочем, она быстро поняла, что это не совсем мудрое решение. Небольшая разница в возрасте давала о себе знать.
В детстве и юности Альбер страдал заиканием. Многие считали, что развилось оно именно в тот период. Какова бы ни была истинная причина, заикание сильно беспокоило Грейс и Ренье.
Как и его родители, Альбер был от природы застенчив. Проблемы с речью усугубили эту особенность. Однако, став старше, он понял, что может преодолеть свою робость. Сегодня вы почти не заметите его заикания. Альбер говорит медленно и четко, порой даже чересчур, однако проблема, от которой он так страдал в детстве, давно перестала существовать.
Каролина, возможно, потому, что была на год старше брата, во многом превосходила его. Она нередко командовала Альбером и их товарищами по играм. Когда они повзрослели, ее любимым занятием стала игра в школу. Альбер и его друзья выступали в роли учеников. Каролина конечно же была учительницей.
1 февраля 1965 года в семье появился третий ребенок — Стефания Мария Елизавета.
— Они были настоящей дружной семьей, — заметила Надя Лакост. — Княгиня по вечерам читала детям книжки. Князь катал малышей на спине или садился на пол и играл с ними. Они были командой, когда решали государственные дела и когда воспитывали детей. Они считали, что важно все делать вместе, быть единомышленниками. Поддерживать друг друга всегда и во всем. Оба искренне хотели, чтобы у детей было более счастливое детство, чем когда-то у них.
В те дни они жили рядом с главным дворцом, в крыле, похожем на пульмановский вагон, с анфиладой комнат. Там была гостиная, столовая, кабинет, хозяйская спальня, гардеробная и детская. Чтобы попасть в нужную комнату, нужно было пройти через другие комнаты.
Все трое детей появились на свет в кабинете, который при необходимости превращался в родильное отделение. Каролина и Альбер спали в одной комнате, их отделяла лишь скользящая перегородка, которую закрывали на ночь.
Когда родилась Стефания, Грейс поселила ее в той части комнаты, где спала Каролина. Когда дети подросли, родители пришли к выводу, что подобное расположение неудобно. Было решено пристроить к дворцу жилой флигель. Ренье и Грейс сами продумали план новых личных покоев.
— Примерно в 1976 году, — рассказывал князь, — мы нашли подборку старых чертежей и планов дворца и решили добавить флигель к западной от главного входа стороне.
Одетый в серые брюки и светло-голубую рубашку с открытым воротом и геральдической монограммой на кармане Ренье расположился на диванчике перед огромным камином в двухуровневой гостиной, в самом центре его личных покоев, занимающих все левое крыло дворца.
Это просторная светлая комната с мраморным полом, высокими двустворчатыми французскими окнами, выходящими в сад, и огромными комнатными растениями до самого потолка.
— Наверху до конца XVIII века здесь была еще одна комната, — рассказывал он, — но ее разрушили во время Французской революции, когда мятежники захватили дворец и превратили его в богадельню. К сожалению, все убранство дворца было разграблено. Позднее кое-что удалось отыскать — мебель, картины и тому подобное — и выкупить у новых владельцев. Однако восстановить прежнее убранство было невозможно. Мы поручили нашему архитектору заново отстроить флигель, а Грейс сделала эскизы внутреннего убранства комнат и подобрала мебель. Теперь это наш дом.
