под руслом реки Ангары и залегала в доломитизированных известняках, подвергнутых карстовым явлениям. Зимой приходилось бурить со льда, летом – с наплавных сооружений. Была крайне затруднена проходка горизонтальных и вертикальных горных выработок под землей.
Коллектив Стрелковской экспедиции был работоспособный, и в материально-техническом обеспечении ему была представлена «зеленая улица». В общем, несмотря на неустроенность с бытом, моральное состояние коллектива было высоким, кругом молодые люди, лишь несколько человек были уже в годах, среди них Скрипкин, председатель профкома. Но в душе и действиях у него был молодежный задор, и язык работал, как у настоящего профсоюзного работника, пробивной – показывал советские патриотические рабочие фильмы, снабжал людей книгами, хорошо было поставлено и общественное питание и снабжение продтоварами, а это было тогда одним из главных дел профсоюзов.
Я часто там бывал, и мне нравились люди, с которыми я встречался, потом с некоторыми из них завязалась дружба личного плана. Заместителем начальника экспедиции по хозяйственной части был Рагульский. Человек был особенно услужливый, видать, жизнь его так помотала, что он о своем «я» уже не думал, ему просто как-то нужно было выжить. По национальности он еврей, из ссыльных, уже преклонного возраста, на лице были глубокие отпечатки сложной судьбы. Его за глаза в экспедиции называли троцкистом. Я слышал от геологов, что в Москве в революционные годы он занимал высокое положение, и было трудно найти случай поговорить с ним, все нам что-то мешало остаться вдвоем. Обычно я утром приезжал в экспедицию, а в ночь выезжал в Мотыгино, самое прекрасное время езды по заснеженным таежным дорогам – мало встречного транспорта.
И все-таки мне удалось побеседовать с Рагульским. Я как-то приехал к ним на отчетно-выборное партсобрание, и мне пришлось в Горевке (потом поселок стал называться Новоангарск) заночевать, и Рагульский меня размещал в заежке и кормил. Оказалось, в действительности Рагульский был первым секретарем троцкистского комсомола, когда Троцкий ушел в оппозицию к Сталину и создавал свои партийные и комсомольские органы в столице, и Рагульский был проводником идей Троцкого среди тогда воинствующей молодежи, за границу за Троцким не последовал. А потом, в начале 30-х годов, начались политические гонения на всех бывших соратников Троцкого. Так до смерти Сталина он прошел все возможные и невозможные тюрьмы, лагеря, ссылки, и сказал мне, что не заметил, как пролетела его жизнь – без семьи, детей и домашнего уюта. Он проклинал тех людей, которые занимаются политикой. Потом мы помогли ему перебраться в Красноярск, и здесь он затерялся от моих глаз.
В Стрелковской экспедиции сформировался классный состав буровиков и инженеров бурового дела, которые по окончании разведки были организованным порядком направлены на другой важнейший геологический объект Красноярского края – Талнах (Норильск). Среди молодых геологов в Горевке работали с Украины Ивановы – геолог Сергей и его жена гидрогеолог, Виктор Ломаев и его жена, потом эти люди прославят красноярскую геологию.
Конечным результатом работы коллектива Стрелковской экспедиции было окончание разведки Горевского месторождения с утверждением запасов в ГКЗ СССР с отличной оценкой, а особо отличившимся при выполнении этих работ была присуждена Ленинская премия, лучшие работники награждены правительственными наградами.
Вновь созданная Северная геолого-разведочная экспедиция продолжала обустраиваться в пос. Тея, хотя я был сторонником ее размещения в Совруднике, ближе к горному производству и райцентру. Но здесь возобладал материальный фактор – геологи, живя в Тее, могли, по тогдашнему положению, получать полевое довольствие, а это значило 70 % к основному окладу, но не более 770 руб. в месяц. В общем, из-за этого я не стал настаивать на своем, чтобы перевезти их в Соврудник. Экспедиция тогда приступала к промышленной оценке золоторудного месторождения Эльдорадо по проекту, составленному когда-то мной и защищенному на НТС КТГУ. Были расширены работы на россыпные объекты, и тогда же был открыт крупный россыпной объект Гавриловский.
Для геологов Приангарья 60-е годы были самые «урожайные», шло обильное открытие новых месторождений и рудопроявлений полезных ископаемых всех видов минерального сырья, известных в мире. Здесь кроме названных выше появились рудопроявления олова и вольфрама, ртути, марганца, хрома и титана, а также редких и рассеянных металлов – ниобия, тантала, церия и других. В северной части района начались работы на уран. Расширялись объемы региональных работ. Жизнь у геологов кипела, и результаты открытий радовали всех. При этих напряжениях в полевых работах руководством экспедиции, к сожалению, тогда упускались вопросы решения социальных, жилищно-бытовых условий, все строилось на время, только чтобы иметь крышу над головой, и министерство это устраивало. В то же время в других районах страны к геологам уже подходили по-иному – раз государство дает на разведку большие средства, то надо в первую очередь решить социальные проблемы геологов. Так делали в республиках: на Украине, Казахстане, Узбекистане и на Кавказе.
Мы же в Сибири к вопросам устройства быта обратились только в конце 70-х годов, когда на геологию средства стали сокращаться, и оказались самыми необустроенными.
Несмотря на широкое развитие геолого-разведочных работ на севере края, транспортные проблемы не решались, все надеялись решить их в стратегическом плане – ждали строительства северной сибирской железнодорожной магистрали, которая пойдет на восток по правому берегу Ангары и рассечет пополам наш район.
Что касается водного транспорта, то он не имел ясной проработки, поскольку не был утвержден генеральный план строительства гидростанций на Ангаре и Енисее. Места их расположения все время изыскателями менялись. Существовала сеть причалов для связи речным транспортом. На пристанях стояли небольшие дебаркадеры. Основные продовольственные, промышленные и технические грузы по-прежнему завозились речным флотом: для Севера в период поводка, на юге – за весь период навигации летом. Она начиналась в конце мая и заканчивалась в середине октября. Свой флот в районе имели геологи, лесники. Совнархоз имел свои теплоходы для доставки грузов в бассейн Ангары и Тасеево, базировавшиеся в п. Рыбном. Руководил этим хозяйством бывший председатель райсельхозтехники Дмитрий Кондратьевич Клешнин, человек могучего телосложения, родом из таштыпских казаков, прошедший большую жизненную школу на Колыме. Человек деловой, обязательный, с хорошей хваткой хозяйственника. Он и вывел пос. Рыбный в число лучших населенных пунктов по решению социальных вопросов. В поселке осуществлял все функции – как отец большого семейства, а к тому же жена его была, вдобавок к хозяину, фельдшером и акушеркой, звали ее Натальей.
Главный инженер этого транспортного предприятия – Владимир Подоляк, грамотный и толковый инженер. Он знал в совершенстве свои обязанности и возможности. И когда мы стали переводить Клешнина на работу с повышением в Красноярск, то я Подоляку предложил занять должность начальника, но он отказался, заявив, что
