Несмотря на молодость и малый опыт, Харитонов действовал расчетливо и спокойно. Он зашел в хвост "юнкерсу", прикинул, как и куда лучше ударить, еще прибавил скорость и нацелился винтом своего истребителя на руль глубины. Перед самым ударом он глянул вниз, и сердце его оборвалось: до земли было меньше ста метров. В случае аварии собственной машины прыгать с такой высоты с парашютом бесполезно. И все же Харитонов не изменил своего решения и ударом винта снес "юнкерсу" хвостовое оперение. И-16 сильно встряхнуло, появилась тряска, но истребитель не потерял устойчивости и продолжал лететь. Ю-88, лишившись хвостового оперения, резко клюнул носом, свалился на крыло и рухнул на землю.
Так на счету ленинградских летчиков появился первый воздушный таран. Только тот, кто на себе испытал первые месяцы войны, когда с фронта поступали сообщения, повергавшие в смятение даже закаленных людей, только тот по-настоящему поймет, что означал для нас этот подвиг.
Подвиг Петра Харитонова был в ленинградском небе первой ласточкой. Это позже стало известно о многочисленных проявлениях героического самопожертвования советских воинов в первые дни войны, а в то время мы еще не знали о них. Так, по не зависящим от меня обстоятельствам, я только через много лет после войны узнал, что в небе Ленинграда сражался Дмитрий Кокорев, одним из первых в истории Великой Отечественной войны совершивший воздушный таран. В Белоруссии в районе города Замбрув 22 июня в 4 часа 30 минут утра Кокорев винтом своего МиГ-3 врезался в хвостовое оперение немецкого бомбардировщика "Дорнье-215". Погиб этот мужественный боец, сбивший пять вражеских самолетов, под Ленинградом в октябре 1941 г.
Велика же была скромность Дмитрия Кокорева! Он, видимо, посчитал свой таран обычным фактом и потому умолчал о нем. Кстати, столь же скромно вел себя и Харитонов. Приземлившись, он доложил командиру полка о таране и с огорчением сообщил, что повредил и свою машину - от удара о хвостовое оперение вражеского самолета погнулись лопасти винта И-16.
К сожалению, слишком поздно доложили мне о подвиге комсомольца лейтенанта И. Мисякова, таранившего вражеский истребитель в районе Мурманска тоже 27 июня{79}.
Два тарана в один день! Но докладывать А. А. Жданову мне довелось только об одном.
- Что это вы, генерал, сегодня такой радостный?- едва только я очутился в кабинете, спросил Жданов. - Уж не одержали ли случаем большую победу?
- Самую настоящую победу, товарищ Жданов! - быстро ответил я.
Я тут же рассказал о подвиге Харитонова.
- Это замечательно! - взволнованно произнес Андрей Александрович.
А через день, 29 июня, в рядах ленинградских летчиков прибавилось сразу два новых героя. Ими оказались летчики того же 158-го иап младшие лейтенанты кандидат в члены партии Степан Здоровцев и комсомолец Михаил Жуков. Оба, как их однополчанин Петр Харитонов, таранили вражеские бомбардировщики винтами своих истребителей{80}. Но если Харитонов быстро уничтожил врага, то Здоровцеву и Жукову пришлось погоняться за "юнкерсами". Было это так.
Звено лейтенанта В. Иозицы поднялось в воздух по сигналу боевой тревоги: курсом на аэродром, где базировался 158-й иап, шла группа Ю-88. Спустя несколько минут в воздухе разгорелся воздушный бой. Беспорядочно побросав бомбы, "юнкерсы" с набором высоты стали уходить к линии фронта. Степан Здоровцев догнал противника на высоте 1 тысяч метров. Но первая атака не удалась. Здоровцев сделал маневр и зашел "юнкерсу" под фюзеляж. Однако и в этот раз гитлеровский пилот перехитрил советского летчика. Ю-88 вдруг задрал кверху нос и на Здоровцева в упор глянуло дуло крупнокалиберного пулемета. Огненная трасса пронеслась рядом с кабиной И-16.
Лишь в третьей атаке младший лейтенант прикончил стрелка-радиста, а в четвертой добрался и до командира экипажа. Поймав в перекрестие прицельной сетки голову фашиста, он нажал на гашетку. Но пулеметы молчали - кончился боезапас. А до "юнкерса" было рукой подать. Еще бы десяток патронов и как бы он всадил их в голову этого бандита! Что делать? На глаза Здоровцеву попался хвостовой стабилизатор бомбардировщика. Стабилизатор мелко вибрировал под напором обтекавшего его воздуха. Здоровцев вспомнил о подвиге. Харитонова, чуть снизился, подвел И-16 под самый хвост "юнкерса", задрал нос своей машины и винтом ударил по рулю глубины. Сперва послышался металлический скрежет, потом истребитель сильно встряхнуло, и Здоровцев почувствовал, как какая-то сила отрывает его от сидения. Но привязные ремни удержали летчика в кабине. И-16 на какое-то мгновение лишился управления и завалился на бок, однако пилот успел вовремя выровнять самолет.
Убедившись, что машина в исправности, Здоровцев огляделся. Ни впереди, ни выше бомбардировщика не было. Здоровцев глянул вниз. Переваливаясь с крыла на крыло, "юнкерс" падал на землю. Еще через несколько секунд рядом с ним вспыхнули два белых облачка. Это выбросились с парашютами гитлеровские летчики.
Михаил Жуков преследовал своего врага еще дольше и настиг его только над Псковским озером. Прижав "юнкерс" к самой воде, он снес ему винтом хвостовое оперение. Бомбардировщик врезался в воду.
Подвиги ленинградских летчиков показали, что даже наша фактически еще необстрелянная молодежь не только не дрогнула перед опытным противником, но в первые же дни войны начала бить его. Это означало, что моральный фактор был и остался нашим верным союзником.
Через день или два после таранных ударов Здоровцева и Жукова я докладывал командующему войсками Северного фронта М. М. Попову и А. А. Жданову о трех героях-однополчанах и предложил представить их к званию Героя Советского Союза.
В тот же день, только несколько позже, Жданов при мне позвонил в Москву и доложил И. В. Сталину о героях-ленинградцах. Сталин поддержал наше представление о награждении отличившихся летчиков. Никаких документов об этом в архивах не сохранилось, их просто не было. Разговор Жданова со Сталиным да телеграмма в Ставку заменили обычные наградные листы.
8 июля 1941г. появился Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении П. Т. Харитонову, С. И. Здоровцеву и М. П. Жукову звания Героя Советского Союза. Так первыми из летчиков, получивших в Великую Отечественную войну это высшее боевое отличие, стали ленинградцы.
И сколько еще себя в схватках лихих
Покажут советские люди!
Мы многих прославим, но этих троих
Уже никогда не забудем.
Так написал о них Александр Твардовский{81}.
Чем ближе надвигался фронт на Ленинград, тем ожесточеннее становились схватки в воздухе. Обстановка на юго-западе от Ленинграда все больше и больше тревожила командование Северного фронта. Отсутствие своевременной и достаточной информации о положении дел на Северо-Западном фронте вынудило нас активизировать воздушную разведку на даугавпилском направлении. 29 июня летчики донесли, что противник расширяет плацдармы в районе Даугавпилса, захватил новые плацдармы у Крустпилса и Плавиняса и сосредоточивает здесь крупные моторизованные и танковые силы, а авиация Северо-Западного фронта очень слабо прикрывает наши наземные войска.
