— Ну прекрасно. Передайте в ваши взводы командирам взводов, чтобы они их привели в комнаты направо, — отдал я распоряжение юнкерам. — Фельдфебель Немировский! — обратился я к стоявшему невдалеке фельдфебелю 2–й роты и прислушивавшемуся к происшедшим докладам.
— Я здесь, — подлетел он со своею пружинностью в манере вытягиваться при обращении офицеров к нему.
— Наблюдайте за отданным приказанием. Да чтобы все это быстро было исполнено. Я буду при 1–м взводе 1–й роты. А пока пойдемте к молельной комнате, — предложил я Скородинскому, — посмотреть, что там за антраша выкидывают станичники, а то еще действительно врукопашную схватятся.
Через несколько минут все приняло обычный вид порядка в настроениях юнкеров, — сцепившихся с казаками, но теперь тоже удовлетворенных полученной возможностью войти помолиться там, где «сами цари с деточками молились», — как, мягко улыбаясь сияющими грустно глазами, говорили они.
— Как большие дети они еще, — возвращаясь к своим ротам, говорил я поручику. — Вот и на фронте я не раз наблюдал, как бородачи 2–й Уральской казачьей дивизии, увлекшись спором о преимуществах одного святого перед другим, абсолютно не обращали никакого внимания на лопавшиеся вокруг них гранаты и шрапнели. А однажды при отступлении я едва оторвал от богословского спора и выгнал из халупы шестерых казаков. Еще немного, и мы не успели бы сесть на коней и ускакать от вошедших в деревню австрийцев, — вспоминал я сюжеты фронтовой жизни.
— Да, они особенные, — соглашался поручик со мною. — И они мне очень нравятся, только не молодые, те так распустились, что противно на них смотреть.
— Да, да, а какие были это войска, — вздохнули мы и смолкли. Через открытые окна ночная прохлада освежала воздух комнат, уже пропитавшихся запахом сапог, внесенным нами в эти так взволновавшие наши чувства стены. Тишина, соблюдаемая юнкерами, позволяла улавливать звуки где‑то вспыхивающей ружейной трескотни, что не мешало подумывать о кухнях, находящихся во дворце, на предмет использования их для приготовления чая юнкерам. И эти думы опять напомнили мне о моем 26–часовом голоде. «Хорошо еще, что Телюкин догадался сунуть коробку папирос».
— А вы бы пошли наверх. Там у комендантской есть столовая, где придворные лакеи сегодня подали дивный обед и вина. Право, сейчас — вы видите — все тихо, и можете положиться на меня, — начал убеждать поручик.
И словно меня кто подслушал. В комнату вошел капитан Галиевский и, подойдя в темноте на наши голоса к нам, передал приказание начальника школы явиться в помещение комендантской.
— Начальник школы приказал всем офицерам школ и частей собраться для обсуждения мер и получения заданий по развитию обороны Зимнего. Поэтому идемте скорее, господа. Времени терять нельзя. А у вас хорошо здесь, — невольно поддавшись впечатлению покоя, закончил капитан.
Спустя немного мы входили в продолговатую комнату, шумно наполненную офицерством. Здесь были и казаки, и артиллеристы, и пехотинцы — все больше от военных школ, молодые и старики. Строгие, озабоченные и безудержно веселые. Последние были неприятны; они были полупьяны. Начальника школы еще не было. И поэтому все говорили сразу и на разные темы. Причем преобладающей темой служила противная черта Петроградского гарнизона — высчитывание старшинства в производстве в тот или другой чин, всегда с недовольными комментариями и завистливыми сравнениями.
Один полковник кричал:
— Я при паре 10 лет был полковником, меня тогда обходили и теперь меня обходят. Да и не меня одного, а и вас, и вас… — обращался он к своим собеседникам, — а сегодня нам кланяются, просят защищать их, великих мастеров Революции, да в то же время сажают на голову какого‑то начальника инженерной школы, из молодых. Да чтобы я ему подчинялся? Нет, слуга покорный!
— А вино отличное, — смаковал капитан одной Ораниенбаумской школы. — Это марка! И то, представьте себе господа, что лакеи, эта старая рвань, нам еще худшее подали. Воображаю, что было бы с нами, если бы мы да старенького тяпнули: пожалуй, из‑за стола не вышли бы. А что, не приказать ли сюда подать парочку–другую: а то ужасная жара здесь, все пить хочется.
— Да, так эти жирные негодяи тебе и понесут сюда, — возмущенно возразил штабс–капитан той же школы.
— Ну старики и решили запереть молодых в конюшнях, чтобы их нейтралитет был для них большим удовольствием, а сами решили идти защищать землю и волю, которые по убеждениям эсеровских агитаторов хочет забрать Ленин со своею шайкою, — рассказывал один из казачьих офицеров группе окружавших его слушателей, среди которых стояли офицеры и нашей школы.
— Господа офицеры! — прокричал вдруг полковник, отказывавшийся от подчинения начальнику школы, при появлении последнего из боковой комнаты в сопровождении высокого штатского в черном костюме.
Офицеры поднялись со своих мест, и щелканье шпор заменило стихнувшие разговоры.
— Здравствуйте, господа офицеры, — начал говорить начальник школы, — волею Временного правительства я назначен Главным штабом комендантом обороны Зимнего дворца. Поэтому я пригласил вас для принятия следующих директив: соблюдение полного порядка во вверенных вам частях. Господа офицеры должны прекратить шатание по дворцу и, вспомнив, зачем они здесь, находиться при своих людях, не допуская к ним агитаторов, которые уже успели сюда проникнуть. Затем объяснить людям, что министр Пальчинский свидетельствует о получении телеграммы о начавшемся движении казаков генерала Краснова на Петроград. Поэтому наша задача сводится сейчас к принятию мер против готовящегося нападения на дворец, для чего прошу начальников частей подойти сюда и рассмотреть план расположения помещений Зимнего дворца. А кроме того, дать мне данные о количестве штыков и способности принятия на себя той или другой задачи, за выполнение которой вся ответственность ввиду недостатка времени и условий обстановки момента, конечно, ложится на взявших таковую, — продолжал говорить начальник школы, развернув план и положив его на стол.
Офицеры, почувствовав энергию и сильную волю в словах коменданта обороны Зимнего дворца, подтянулись и оживленно стали обступать стол, всматриваясь в план дворца. Здесь, — показывал карандашом на плане комендант обороны, — расположены сейчас казаки и юнкера Школы прапорщиков инженерных войск — это первый этаж налево…
— Виноват, — перебил коменданта начальник Петергофской школы прапорщиков, — я полагал бы, что юнкерам–инженерам следовало бы заняться устройством баррикад снаружи дворца, а внутреннюю оборону и патрули возложить на пехоту, т. е. на наши школы.
