Таким образом, было как бы официально установлено, что Месмер влияет на своих пациентов внушением или как-либо иначе. В этом профессора усмотрели нечто необъяснимое, нечто незнакомое им. Они констатировали, что, «судя по этому стойкому воздействию, нельзя отрицать наличие некой силы, которая действует на людей и покоряет их и носителем которой является магнетизер».
Иначе говоря, сама того не желая, комиссия как бы подметила, что удивительные явления, возникающие при магнетизировании, имеют источником человека, особое личное воздействие магнетизера. То есть члены комиссии были близки к тому, чтобы подтвердить невольное открытие Месмером непонятной «связи» между магнетизером и медиумом.
Но шаг этот они не сделали, а ограничились тем, что, согласно королевскому указу, установили, существует или нет магнетически-жизненный флюид. Ее вывод: «животный магнетизм» может существовать и вместе с тем не быть полезным, но ни в коем случае он не может быть полезным, если не существует».
Таким образом, комиссию занимал не таинственный контакт между врачом и пациентом, между магнетизером и медиумом, то есть не суть проблемы, а один-единственный вопрос, можно ли осязать, обонять или видеть таинственный флюид. Ответ однозначный — нет. «Если он и существует в нас и вокруг нас, — заявляют почтенные академики, — то лишь в абсолютно не воспринимаемой органами чувств форме». Но возможно, эта незримая субстанция все же оказывает какое-то действие.
Члены комиссии решают подвергнуть магнетизации прежде всего самих себя. Результат отрицательный. «Никто из нас ничего не почувствовал, и прежде всего ничего такого, что можно было бы назвать реакцией на магнетизм».
То же самое наблюдают они и при воздействии магнетизма на других. Из чего делают окончательный вывод: действие магнетизма — шарлатанство, одно лишь воображение. В своем отчете они записывают: «После того как члены комиссии признали, что флюид «животного магнетизма» не познается ни одним из наших чувств и не произвел никакого воздействия ни на них самих, ни на больных, которых они при помощи его испытали, после того как они установили, что касания и поглаживания лишь в редких случаях вызывали благотворное изменение в организме и имели своим постоянным следствием опасные потрясения в области воображения, после того как они, с другой стороны, доказали, что воображение без магнетизма может вызвать судороги, а магнетизм без воображения ничего не в состоянии вызвать, они единогласно постановили, что ничто не доказывает существования магнетически-жизненного флюида и что, таким образом, этот не поддающийся познанию флюид бесполезен, что разительное его действие, наблюдавшееся при публичных сеансах, должно быть частично объяснено прикосновениями, вызываемыми этим прикосновением воображением и тем автоматическим воображением, которое, против нашей воли, побуждает нас переживать явления, действующие на наши чувства».
Вместе с тем комиссия считает себя обязанной присовокупить, что «эти прикосновения, эти непрестанно повторяющиеся старания вызвать кризис могут быть вредными и что зрелище таких кризисов опасно в силу вложенного в нас природою стремления к подражанию, а потому всякое длительное лечение на глазах у других может иметь вредное последствие».
Следует отметить, что академики, как, впрочем, и сам Месмер, обошли уже близкую к разрешению проблему личного воздействия, передаваемого посредством внушения или флюидальным путем. Иначе говоря, просмотрели колоссальную проблему универсальной полезности магнетического (говоря нынешним языком, психотерапевтического) лечения.
Больше того, к официальному отзыву академики сочли нужным приложить секретный доклад специально для короля. В нем говорилось: «Магнетизируют неизменно мужчины женщин; разумеется, завязывающиеся при этом отношения — всего лишь отношения между врачом и пациенткой, но этот врач — мужчина; как бы тяжела ни была болезнь, она не лишает нас нашего пола и не освобождает нас полностью из-под власти другого пола… Женщины достаточно привлекательны, чтобы воздействовать на врача… Длительное пребывание наедине, неизбежность прикосновений, токи взаимных симпатий, робкие взгляды — все это естественные и общеизвестные пути и средства, которые испокон века способствовали передаче чувств и сердечных склонностей. Во время сеанса магнетизер обыкновенно сжимает коленями колени пациентки, — следовательно, колено и другие участки нижней половины тела входят в соприкосновение. Его руки лежат на ее подреберье, а иногда опускаются ниже в область придатков… Нет ничего удивительного, что чувства воспламеняются…
Разумеется, многим пациенткам не довелось пережить описанные аспекты, а некоторые, испытав их, не поняли их природы. Говорят, что немало женщин, заподозрив истину, прекратили магическое лечение. Тех же, кто о них не догадывается, следует от этого оградить».
Далее следовал вывод секретного доклада, он гласил: «Магическое лечение, безусловно, опасно для нравов».
Забота о нравственности — это, конечно, хорошо, но похоже, что престарелые академики больше исходили из своего разгоряченного воображения, чем из существа дела. Впрочем, чего можно было ожидать от ученых, которые отвергли многие великие изобретения, в том числе громоотвод Франклина, прививки против оспы Дженнера, паровое судно Фултона…
Однако справедливости ради надо все же сказать, что среди академиков, членов комиссии, нашелся один, кто отказался поставить свою подпись под «великой хартией опалы». Им стал знаменитый ботаник Жюсье. Он не вникал в суть месмеровского учения, а всего лишь констатировал, что при лечении магнетизмом на больного действует какая-то сила. Подтвердить осязаемость и зримость этого флюида он, как и остальные, не может, но вполне допускает, что он «может переноситься от одного человека к другому и часто оказывает на этого последнего видимое воздействие». Какого рода этот флюид — психического, магнетического или электрического, об этом он не решается судить. Возможно, говорит он, это сама жизненная сила, но, во всяком случае, какая-то сила здесь, несомненно, налицо.
Заступничество это, что и говорить, прозвучало абсолютно неожиданно. Месмер получил огромную моральную поддержку. И в тот же год его ученик и последователь маркиз Пюисегюр открывает явление искусственно вызываемого того самого сомнамбулизма. Тем самым он обращается от магнетизма к психологии, к взаимодействию души и тела.
Кающийся грешник
Однажды проездом в Париже оказался старый знакомый Месмера по Вене известный поэт Лоренцо да Понте. Не один год он сотрудничал с Моцартом — писал либретто к его операм. Месмер не преминул встретиться с да Понте, пригласил к себе. За ужином они вспоминали старую Вену, музыкальные вечера на Загородной улице, когда оба были моложе и жизнь, казалось, будет такой долгой и счастливой. Впрочем, они и теперь были не такими уж старыми. И хотя да Понте был моложе Месмера на пятнадцать лет, но это никогда не мешало им быть на равных. Короче говоря, они встретились как старые друзья, и Месмер жадно расспрашивал о том, что творится в Вене, где сейчас Моцарт, что он пишет и над чем работает сам да Понте.
