Напротив, в демократических обществах эти два понятия всегда неразрывны, их единство совершенно очевидно. Поскольку желание жить в достатке при отсутствии крупных состояний является всеобщим, каждый нуждается в приумножении своих средств или же в изыскании новых для своих детей. Поэтому все ясно понимают, что если и не полностью, то хотя бы частично трудиться их заставляет необходимость зарабатывать деньги. И даже те люди, деятельность которых направляется главным образом жаждой славы, поневоле свыкаются с мыслью, что ими движет отнюдь не только этот мотив, и осознают, что, кем бы они ни были, в их душах желание обрести известность сочетается с желанием жить в достатке.
Как только труд, с одной стороны, начинает восприниматься всеми гражданами как достойная уважения неотъемлемая часть человеческой жизни и как только, с другой стороны, становится очевидным, что трудятся если не исключительно, то в значительной мере ради получения жалованья, колоссальное различие, существующее между разными
403
профессиями в аристократических обществах, исчезает. И хотя все они и не становятся равными, у них, по крайней мере, появляется одно общее свойство.
Нет такой профессии, которой люди занимались бы не ради денег. Наличие заработной платы, вознаграждающей людей за труд в любой сфере деятельности, придает всем профессиям черты фамильного сходства.
Это служит объяснением отношения американцев к различным видам деятельности.
Американские служащие не считают обязанность работать унизительной необходимостью, так как у них трудятся все люди. Они не чувствуют себя ущемленными при мысли о том, что получают жалованье, ибо сам президент также работает ради жалованья. Только он получает деньги за то, что руководит, а они за то, что подчиняются руководству.
В Соединенных Штатах профессии бывают более или менее трудными, более или менее прибыльными, но при этом нет занятий благородных или низких. Все честные профессии здесь в почете.
Глава XIX ЧТО ДЕЛАЕТ ИНДУСТРИАЛЬНЫЕ ПРОФЕССИИ ПРИВЛЕКАТЕЛЬНЫМИ ПОЧТИ ДЛЯ ВСЕХ АМЕРИКАНЦЕВ
Из всех полезных занятий, как мне представляется, сельское хозяйство у демократических народов совершенствуется медленнее всего. Часто даже можно подумать, что оно застыло на месте по сравнению со многими другими отраслями, которые развиваются стремительно.
Все склонности и навыки людей, порожденные равенством, однако, естественным образом побуждают их заниматься коммерцией или промышленностью.
Представьте себе активного, образованного, свободного, вполне обеспеченного человека, обуреваемого множеством желаний. Он недостаточно богат, чтобы жить в праздности, но он слишком богат, чтобы жить под беременем страха и нужды, и мечтает о том, чтобы улучшить свое положение. У этого человека уже появился вкус к материальным наслаждениям, и он видит, как тысячи других людей предаются им на его глазах; он сам уже начал их вкушать и сгорает от нетерпения приобрести средства для более полного удовлетворения своих потребностей. Между тем жизнь проходит, время торопит. Что ему делать?
Обработка земли вознаграждает за труд почти с полной гарантией, но далеко не сразу. Земледелец обогащается понемногу, с великим трудом. Занятия сельским хозяйством подходят тем, кто богат и уже имеет большие излишки, или же тем, кто беден и нуждается лишь в средствах существования. Человек делает свой выбор: он продает землю, оставляет дом и начинает заниматься какой-нибудь рискованной, но выгодной деятельностью.
А ведь в демократических обществах имеется очень много людей этого типа, и по мере того как равенство условий становится все более реальным, их число увеличивается.
Демократия, таким образом, не просто умножает количество тружеников, она заставляет их выбирать тот или иной вид работы и, отвращая от сельского хозяйства, привлекает в коммерцию и промышленность 1.
Подобные соображения появляются даже у наиболее состоятельных граждан.
1 Много раз уже отмечалось, что промышленники и коммерсанты обнаруживают чрезмерное влечение к материальным наслаждениям, и вину за это возлагали на коммерцию и промышленность; я считаю, что в данном отношении последствия были приняты за причины.
Склонность к материальным удовольствиям в людях возбуждается отнюдь не коммерцией и промышленным производством; скорее, сама эта склонность заставляет людей искать пути достижения успеха в промышленных и торговых предприятиях, благодаря чему они надеются как можно полнее и быстрее удовлетворить свои страсти.
Если занятия торговлей и промышленностью и усиливают влечение к материальному благополучию, то это происходит потому, что всякая страсть крепнет по мере того, как она овладевает человеком, возрастая с каждой попыткой ее утолить. Все те причины, которые обеспечивают в человеческом сердце преобладание любви к земным богатствам, также способствуют развитию промышленности и торговли. Одна из этих причин — равенство. Оно благоприятствует процветанию торговли не непосредственно, порождая в людях склонность к коммерческой деятельности, а опосредованно — тем, что усиливает, проникая в души большинства людей, любовь к материальному благополучию.
404
В демократических странах человек, сколь бы он ни был богат, почти всегда недоволен размером своего состояния, так как находит, что он беднее своего отца, и боится, как бы его сыновья не стали беднее, чем он сам. Большинство богатых людей в демократических обществах беспрестанно помышляют о способах приобретения богатства, вполне естественным образом обращая свои взоры на торговлю и промышленность, в которых они видят самые быстрые и эффективные средства обогащения. В данном отношении они разделяют внутренние мотивы поведения бедняков, не испытывая их лишений, или, скорее, ими движет самый могущественный из стимулов — нежелание идти ко дну.
При аристократии богатые люди одновременно власть имущие. То внимание, которое они постоянно уделяют важным общественным делам, мешает им заниматься мелочными заботами, связанными с торговой и промышленной деятельностью. И даже если кто-то из них вдруг начнет склоняться к коммерции, воля класса тотчас же встанет преградой ему на этом пути, так как, сколько бы ни восставал человек против власти большинства, он никогда не может полностью избежать его гнета, а ведь даже в самом классе аристократии, с особым упорством отказывавшейся признавать права национального большинства, складывается свое, узкоклассовое большинство, которое и управляет остальными*.
