Буржуазные критики создают у своих читателей мнение о том, будто Шолохов изображает «примитивную» жизнь своих героев, их инстинкты, чувства, будто писателя не интересует процесс мышления, разум. Все, что касается больших проблем, рассуждают критики, Шолохов берет «готовым» у марксистской философии, не внося ничего своего. Западногерманский критик Хейнц Ишрейт пишет: Шолохов «не вскрывает метафизическую основу, смысл событий, кроме тактического смысла политических отношений»[36]. Так же рассуждает Мучник: «Григорий вызывает у нас жалость, но не трогает нашего разума… Его жизнь, кроме самой себя, никуда не ведет»[37]. В подобных заявлениях сказывается явное непонимание своеобразия Шолохова как художника. И еще стремление изъять из его произведений новаторские черты социалистического реализма.
Шолохов не принадлежит к писателям философского склада. Он ведет свое исследование, как художник, вникая в ход исторических событий и душевные изменения в людях. Его открытия – это открытия художника, открытия «типов», открытия в психологии людей. Григорий Мелехов, Давыдов, дед Щукарь – типы, получившие мировое признание. Критик Георг Риви пишет в «Сатерди ревю»: «Шолохов не принадлежит к писателям, которые специально заняты рассмотрением различных идей или проблем культуры, но судьбы его героев поднимают важнейшие социальные и политические проблемы». И еще: «На первый взгляд его характеры просты, но оставляют после себя удивительное впечатление сложности»[38].
Э. Мучник полагает, будто «убеждения» Григория Мелехова, состояние его разума – «все это и неясно и не имеет значения»[39].
Весь свой роман Шолохов посвятил духовным поискам Григория Мелехова. Как же можно говорить, что «состояние разума» не имеет значения для писателя! Поиски Григория все время заводят его в тупик, но это не означает отсутствия интереса к ходу его мысли, это означает размышление художника над бессилием мысли своего героя, неспособного решить большие исторические и моральные проблемы. Темнота Григория – его глубочайшая трагедия. Об этом говорит автор, оплакивая своего героя каждый раз, когда тот делает неверный шаг навстречу своей гибели. Это еще одно опровержение тому, что трагедия Григория – трагедия, пришедшая «извне». Она показана Шолоховым как социально-психологическая трагедия, и темнота сыграла в ней немалую роль.
Э. Мучник пишет: «Тихий Дон» – книга о людях, но как человек чувствует или думает, как он растет, какие концепции формируют его разум и чувства, занимает Шолохова гораздо меньше, чем что люди думают, что правильно для них думать и что правильно чувствовать»[40].
Писатель социалистического реализма, Шолохов показывает не только как люди думают, но и что они думают и почему они так думают. Шолохов в масштабах эпопеи исследует все истоки мыслей Григория, каждую черточку в его психологии, давая ее увеличенное изображение в психологии масс, в характерах наиболее резко олицетворяющих ее типов. Все усилия Шолохова сосредоточены на том, чтобы выяснить, откуда берутся те или иные представления Григория. Нечеткие позиции Григория четко показаны то в таком типе, как Изварин, то в таком, как Подтелков, и, наконец, некоторые наклонности Григория в законченной форме нашли выражение даже в бандите Фомине.
«Мучительные его размышления окончились ничем», – говорит Мучник. Да, у Григория нет веры, нет убеждений, за которые он пошел бы без оглядки. Мозг его устал, изнемог. Все это свидетельствует о том, что Шолохов очень внимательно проследил, как Григорий искал. Но его интересует и другая сторона этих поисков. Григорий не нашел, что думать. И это обернулось для него трагедией. Человеку нужны большие убеждения, ему важно знать, «что будет правильным думать». Ведь трагедия Григория не в том, что он просто устал, просто надоело ему воевать. Она в том, что в конце уже никакая идея не зажигает его, не дает ему силы. Ему не за что бороться. Последнее время он бился за самого себя. В этом он не нашел смысла жизни, но он не нашел и большого убеждения, своей идеи. Как же можно писать, что «убеждения» Григория «не имеют значения» для Шолохова!
Интересно, что само понятие «мысль», «сознание» зарубежные критики обычно сводят к одному – к «спорам с самим собой». Они стараются уверить читателей, что советская литература, и в частности Шолохов, утратили замечательное качество русской литературы XIX века, ее «поэзию споров», интеллектуальность. Э. Мучник заявляет: «Именно в области сознания, в роли умственных дебатов героев и автора с самим собой обнаруживается основная разница между реализмом Толстого и Шолохова»[41].
Безусловно, мышление толстовских Болконского и Безухова и мышление Григория Мелехова – это разные типы мышления. Сопоставление Э. Мучник не просто логически невыдержанно. Естественно, что нельзя сравнивать рафинированных, образованных князя Болконского и графа Безухова с неграмотным казаком Григорием Мелеховым. Но в этом противопоставлении Мучник есть определенная цель – унизить шолоховских героев. Для нее они не только простые люди, но примитивные, недалекие. У героев из народа Шолохова свои взгляды на жизнь, свое миросозерцание. Они не проявляются в философствовании, как у Болконского и Безухова. Шолоховские герои не склонны к нему (кстати, склонность к философии резко выражена у героев из народа Горького). Миросозерцание народа у Шолохова выражает себя по-другому: часто в юмористических замечаниях, вскрывающих глубокий смысл, в метких пословицах, афоризмах, в повседневных бытовых рассуждениях. В них раскрывается народная мудрость, личные взгляды каждого на вещи. Одни взгляды у Пантелея Прокофьевича. Он считает, что главное – жить по принципу: тащи все в дом. Исходя из этого, он смекает, как поступать в разных случаях, хитрит, определяет свое поведение в отношении к красным. Иной ход мысли у Григория. Он хочет знать свою стезю и с этих позиций осмысляет происходящее. Мишка Кошевой тоже по-своему рассуждает о жизни, определяет свое отношение к народу.
Буржуазные критики часто противопоставляют яркую натуру Григория Мишке Кошевому, видя в нем «посредственность». Д. Стюарт считает его «пошлым фатом», Мучник – «скучным», «грубым». Все это потому, что у Мишки меньше «споров с самим собой», чем у Григория. Его уверенность в целях революции расценивается как «самодовольство» и «жестокость». По словам Мучник, Кошевой – идеал, которого «требовал жестокий век, хладнокровный, твердый характер»[42].
Конечно, Кошевой и Григорий – разные натуры. Мишка тоже испытывает недостаток знаний, тоже думает мучительно и трудно. Не сразу понял он, что не к лицу ему спасаться среди отарщиков в степи, когда вокруг народ решает свою судьбу. Тяжело ему было менять отношение к Григорию. Но при всем том, что натура его менее сложная, чем у Мелехова, у Кошевого было одно неоспоримое преимущество в суждениях. Обдумывая любое происшествие, он сразу взвешивает, что – большее зло, а что – польза для народа. Григорий вспыхивает при каждом поводе, и часто его поступками руководит эта мгновенная вспышка гнева или оскорбленного самолюбия. Мишка учится предвидеть. Он не теряет индивидуального, личного отношения к окружающим, но старается заглянуть дальше своего мгновенного порыва.
