Тем же приказом в труппу был зачислен Рудольф Рудин (Айзеншток). Он вспоминает: «Артистов в театре было мало: восемь ребят и семь девочек — вот и вся труппа. Я спросил у Полякова:
— Вы, я слышал, еще какого-то артиста берете?
— Да-да, еще одного берем — молодой артист из театра Пушкина. Высоцкий. Играл у Равенских до этого.
— А он артист какого плана?
— С гитарой».
После нескольких репетиций уже в Свердловске Высоцкий был задействован на выходах в спектакле А.Тутышкина «О времена, о нравы!». Сохранилось несколько писем к жене, по которым можно судить об этом периоде жизни Владимира.
20 февраля 1962 г. ...Сели в поезд. Все шло как обычно: пъянъ у мужиков (кроме меня), вязание у баб, гитара с песнями у меня. Все пленились блатными песнями, особенно «Татуировкой», звали выпить, но я придумал грандиозную версию: сказал, что у меня язва, печень, туберкулез, астения и перепетуум мобиле. Отстали.
23 февраля 1962 г. ...Уже сыграно несколько спектаклей. Я почти ничего не делаю и отбрыкиваюсь от вводов, потому что все-таки это не очень греет, и уйти уйду обязательно. А чтобы было безболезненно, — надо меньше быть занятым.
...А вообще — грустно. За все это время ни разу не посмеялся, ничего не произошло, даже песни не пою и не пишу.
28 февраля 1962 г. ...Репетируем «Сильное чувство», «Гастроли Рычалова», а недавно дали мне Зощенко и «Корни капитализма». Это уже репетировал парень, ноу него не!!! выходит. Так что кому-то наступаю на мозоль. Уже есть ненавистники. Но мне глубоко и много плевать на все.
4 марта 1962 г. ...Относительно алкоголя!!! Нет его, и не предвидится. Если так пойдет дальше — государство начнет терпеть убытки. Вот!
...Я считаюсь очень крупный специалист-песенник, во всех областях этого жанра: блатной, обыкновенный и Окуджавы. Идут пачками, мешают мыслить, учатся, переписывают, перенимают. Уже один купил гитару. Хотят еще 3-е. Все взбесились. Я в растерянности. Платные уроки сделали бы меня миллионером. Но нет, — я наш человек. Я задаром. Я — такой...
...И еще: хотят инсценировать мою «Татуировку». Сделать пародию на псевдолирику и псевдо же блатнягу. Я буду петь, а в это время будут играть то, что там есть: например, «Я прошу, чтоб Леша расстегнул рубаху, и гляжу, гляжу часами на тебя!» Актер, играющий Лешу, рвет на груди рубаху — там нарисована женщина-вампир, или русалка, или сфинкс, или вообще бог знает что. Другой становится на колени, плачет, раздирает лицо и глядит, а сзади часы — стрелки крутятся. Можно, чтобы он глядел 7, 8, 9, 10, И, 12 (больше нельзя) часов. Так всю песню можно сделать. Но это — проект. И потом — мне немного жаль Алешу, Валю и самого, у кого душа исколота снутри.
Каждый спектакль этого театра состоял из множества миниатюр, каждый актер играл по пять-шесть, а иногда и более ролей и эпизодов. Это была хорошая школа для перевоплощения.
В спектакле «Путешествие вокруг смеха» Высоцкий участвовал в миниатюре «Ревность». Это был фарс — платяной шкаф становился убежищем для мнимых поклонников дамы, пребывающей в доме отдыха. В сцене было занято много артистов, Высоцкий играл одного из любовников — Леву Июльского. По сюжету, он должен был пить воду из вазы для цветов... Это, скорее, было похоже на цирк, нежели на театр.
В другой миниатюре — «Благородный поступок» (автор А.Галич) — главную роль играл Марк Захаров, а Высоцкий участвовал в массовке, где был задействован чуть ли не весь актерский состав...
Исповедующий «абсолютную трезвость», в конце гастролей Высоцкий сорвался... Вспоминает Р. Рудин: «Мы все выпивали, а Володя не пил ни капли. Как мы его ни уговаривали, он все равно не пил. Потом выяснилось, что человек он пьющий, но пить ему нельзя. И однажды мы его все же уговорили, и он напился. Полякова в это время не было, т. к. он уехал в Москву. А нас уже ввели в старые спектакли на маленькие роли. Мы шли всей толпой на спектакль. Володя не мог идти, он просто падал в гостинице. Тогда мы его взяли на руки, вытащили на улицу, на мороз, сняли с него шапку и стали ему уши тереть снегом... Думали таким образом как-то довести его до «игровой» кондиции, чтобы он мог выйти на сцену. И головой его в сугроб окунали, и снова уши терли... Через несколько дней приехал Поляков, и ему тут же доложили, что Высоцкий не явился на спектакль. Поскольку Володя для Полякова оставался чужим, он, никого не слушая, отчислил его».
12 марта В.Поляков написал приказ об увольнении артиста Высоцкого.
Историю его ухода рассказал З.Высоковский: «Поляков не пил. И верил, как ребенок, когда похмельное недомогание артисты объясняли простудой. Но когда Полякову «добрые люди» нашептывали истинную причину головной боли, худрук свирепел: «Домой отправлю! По шпалам!» Издавал свои знаменитые приказы. Так он уволил Высоцкого... Володя подписал на бумаге кровью клятву — не пить. Завязал. Но на гастролях в Свердловске сильно развязал. Поляков кричал: «По шпалам в Москву! Бандитизм!» И в результате приказ № 113/66: "Уволить артиста Высоцкого в связи с полным отсутствием чувства юмора"».
Надо отдать должное Полякову — в самой формулировке приказа был юмор в стиле писателя-сатирика. Фраза «Ничего не понимаете в юморе!» была у Полякова дежурной при всех неудобных для него обстоятельствах. Да и Высоцкому этот театр не подходил — абсолютная творческая несовместимость.
Впереди его ждали два с половиной года еще большей неопределенности.
Приехав с гастролей, Владимир как раз успевает на похороны — 14 марта 1962 года умер дед Владимир Семенович. Сравнивая фотографии обоих Владимиров, можно найти много общего, да и характерами они были во многом похожи.
В конце апреля Высоцкий пытается поступить в ефремовский «Современник». Этот театр был создан в 1956 году и стал первым театром после войны, который возник по инициативе снизу.
Показ, проводимый при приеме в театр, был делом чрезвычайно трудным для поступающего. Абитуриент лишен обычной атмосферы спектакля, лишен беспристрастного зала и его реакции, играя перед носом у главного режиссера и придирчивых главных артистов, членов худсовета. Кроме того, «Современник» всегда был переполнен желающими в нем служить. Туда попадали самые лучшие и способные молодые актеры.
Высоцкий был допущен сразу во второй тур, где нужно было играть что-нибудь из репертуара театра. Для показа он выбрал комическую роль Маляра — пятидесятилетнего мещанина, отца троих детей — из комедии М.Блажека «Третье желание» и Глухаря из пьесы на уголовную тему «Два цвета» А. Зака и И. Кузнецова. В его положении это был шанс, которым нужно было воспользоваться. Он очень ответственно и тщательно готовился, досконально изучил роли, придумал жесты, походку... Волнения, которое обычно испытывает поступающий, у него не было. Роли чешского алкаша и отечественного хулигана им были старательно сыграны в трудных условиях показа.
