В сентябре, после летних проб, приехала в Москву А.Тубеншляк с сообщением, что Высоцкому нужно утрясти уже спланированный график работы в театре, чтобы срочно ехать в Ленинград на съемки. Высоцкому собираться долго не нужно. Он был всегда налегке, в своем знаменитом буклированном пиджаке, во внутренних карманах которого неизменно были зубная щетка и паста — весь его багаж. В этой же «Стреле» ехала очень красивая молодая женщина — Людмила Абрамова, — студентка третьего курса ВГИКа, которая тоже должна была сниматься в этом фильме. Ни Владимир, ни Людмила еще не знали, куда привезет их этот поезд...
Из досье, составленного журналистом В.Перевозчиковым: «Людмила Владимировна Абрамова родилась 16 августа 1939 года. Закончила ВГИК в 63-м году (мастерская М.Ромма). Дебютировала как киноактриса в фильме «713-й просит посадку» (Ленфильм, 1962). Снялась в фильмах: «Восточный коридор» (Беларусьфильм, 1967), «Не жить мне без тебя, Юстэ» (ЦТ, 1969). Людмила стала второй женой Высоцкого, матерью его сыновей».
Хотя Высоцкий и Абрамова вместе приехали сниматься в фильме, познакомились они не на съемках. Поздним прохладным вечером 11 сентября 1961 года Людмила возвращалась с дружеского ужина и у входа в гостиницу «Выборгская» встретила подвыпившего молодого человека. Пока она соображала, как обойти его стороной, он попросил у нее денег. Вид этого парня — ссадина на голове, расстегнутая рубашка с оторванными пуговицами — не очень-то располагал к знакомству. Но каким-то внутренним чутьем Людмила поняла, что ему нужно помочь. Денег у нее не было, и она дала парню золотой перстень с аметистом, подаренный ей бабушкой. Деньги Высоцкому (а это и был Высоцкий) понадобились, чтобы замять скандал в гостиничном ресторане. Там произошла бурная сцена с битьем посуды, с угрозами сдать его в милицию и сообщить на студию. Он отнес перстень в ресторан, с условием что утром его выкупит.
После этого он поднялся к Людмиле в номер и с порога предложил ей стать его женой. В тот же вечер, чтобы что-то о себе сказать, как-то заявить себя, Высоцкий ей пел. Пел много... Две собственные песни, а в основном чужие — «Вышла я да ножкой топнула, а у милого терпенье лопнуло»... А утром они вместе спешили на студию, как оказалось, сниматься в одном фильме.
В период съемок они часто ездили или летали в Москву. В один из таких приездов Люся привела Владимира к себе домой на Беговую аллею. В этой семье очень чтилась принадлежность к науке, высшему образованию, искусство воспринималось не как профессия, а лишь как развлечение. Поэтому приход человека, бедно одетого — старенький свитер, простенький пиджачок, — разговаривающего на простом, не литературном языке, был встречен без восторга и поначалу даже шокировал эту «профессорскую» семью (дед Людмилы был профессором-энтомологом, почитал культуру Востока, верил в благородство людей и терпеть не мог Маяковского).
К себе домой Владимир привел Людмилу со словами: «Мамочка, познакомься, это Люся Абрамова, и посмотри, какая она красивая...» Мать приняла Люсю тоже сдержанно — еще не был расторгнут брак с Изой. Однако их совместная жизнь началась, и прожили они вместе семь лет.
Это были очень трудные годы для них. Во-первых, потому, что жизнь с таким человеком, как Высоцкий, не могла быть спокойной, размеренной, благополучной. Но такова была его натура... Кроме того, жить им было, в общем-то, и негде, и не на что. Жили они то у Нины Максимовны, то у Семена Владимировича, то на Беговой — там для них был выгорожен закуток в двухкомнатной квартире, где жили бабушка, дедушка и родители Людмилы. Иногда несколько дней, а то и недель, жили у ее двоюродной сестры — Елены Щербиновской... И все это было временным жильем.
Людмиле тогда казалось, что, где бы ни существовал Высоцкий, он всегда обязывает, заставляет всех придерживаться собственного графика жизни, своего режима, что он — человек неудобный, ночной, и все его терпят, любя и испытывая при этом большие неудобства.
Высоцкий часто сочинял по ночам и каждую песню обязательно пропевал, проигрывал Людмиле. По словам Е.Щербиновской, Владимир ценил ее мнение, ее советы, дорожил ее оценкой своего творчества. Ей нравились почти все его песни.
Но кроме песен была еще самая обычная, самая прозаическая жизнь, которая была не просто трудной — это была жизнь в постоянном напряжении, в постоянной тревоге, жизнь, в которой им обоим приходилось проявлять большое терпение. В этой жизни было много настоящих радостей и настоящего горя. И трудно сейчас сказать, чего больше. По выражению самой Людмилы, в их семейной жизни была какая-то «безбытность», когда вместо регулярных обедов и штопанья носков случались спонтанные гитарные переборы и кухонные поэтические дуэли между знатоками Гумилева и Мандельштама.
Безработный отец еще не родившегося ребенка, будущая мать — студентка ВГИКа, никаких перспектив и «света в конце тоннеля»... Так встречала Новый, 1962 год молодая семья.
МОСКОВСКИЙ НОВЫЙ ТЕАТР МИНИАТЮР
В сентябре 1959 года был создан Московский новый театр миниатюр (МНТМ) под руководством Владимира Соломоновича Полякова. Это была попытка восстановить традиции знаменитого «Кривого зеркала» — театра миниатюр, существовавшего в Петрограде в период с 1908 по 1931 годы под руководством А.Кугеля, в труппе которого тогда состоял сам В.Поляков.
Самый простой, обыкновенный зритель долгое время не предполагал, что эстрадные артисты говорят чаще всего то, что написано для них другими людьми. Тогда самые остроумные тексты Райкина были написаны писателем-сатириком В.Поляковым. Это он ввел в русский язык знаменитую «авоську». А после рязановской «Карнавальной ночи», автором сценария которой был В.Поляков, он приобрел громкую славу ведущего сатирика страны. Это уж потом для А.Райкина будет писать Михаил Жванецкий.
14 февраля 1962 года театр Полякова отправлялся на гастроли в Свердловск со спектаклями «Путешествие вокруг смеха» и «О времена, о нравы!». За три дня до этого Высоцкий явился для «показа» в Центральный клуб железнодорожников на Комсомольской площади, где Поляков в то время арендовал помещение. Вспоминает член худсовета Театра миниатюр А.Кузнецов: «Помню, что он очень интересно читал монолог из «Бани», он показывал Победоносикова и Бельведонского, а потом еще присоединил кусочек Оптимистенко — потому что Поляков очень любил, чтобы человек представлялся в разных ипостасях. Читал он быстро, мобильно, с хорошей характерностью, убедительно и достаточно смешно». Владимир получил работу, а в компании Большого Каретного временную кличку — «Вовчик-миниатюр».
