Мне близки по духу и стилю японские художники прошлого века Хиросиге, Хокусаи, Утомару. Не случайно французские импрессионисты считают их своими родоначальниками. Я благодарю судьбу, которая свела меня с народом, по-философскому принципу выращенному в пословице: «Посеешь поступок — пожнешь привычку. Посеешь привычку — пожнешь характер. Посеешь характер — пожнешь судьбу».
В первых числах октября пароход доставил нас из порта Иокогама в Находку, откуда поездом мы добрались до Хабаровска.
Поезд шел среди тайги, расписанной всеми цветами осени. Кое-где на сопках уже белел снег. Мы были на родине, и одно это уже настраивало на праздничный лад. Билеты на самолет были заказаны заранее, и через десять часов мы оказались в Москве.
Никаких разговоров в Центре — сразу в отпуск. И хотя на душе было неспокойно, увядающая природа и первые заморозки улучшили настроение, рука потянулась к кисти и краскам, что бывало, когда наступало душевное равновесие. Впервые после разведывательной школы я работал на природе масляными красками. Но настроение все же сказывалось — его отражали этюды. Везде хмурое небо, свинцовые тучи — в поле с огромными стогами, пашне с далекими кленами и осинами, в липовой аллее с оголенными ветвями и ворохом красно-желтых листьев.
Тем не менее, еще не окончив отпуск, я приступил к работе. Дело в том, что всю вторую половину шестьдесят четвертого года я готовил в Токио выставку японского оборудования и изделий из пластмасс. Торговые ассоциации выступали организаторами ее с японской стороны, а я — нашей, как представитель торгпредства.
В ноябре выставка «Пластмассы-64» начала работать в парке «Сокольники». Удалось убедить японцев привезти на выставку оборудование для изготовления пластмассовых емкостей большого объема — в пятьдесят и более литров. Это был заказ нашего военного ведомства. Запад уже внес это оборудование в списки эмбарго, но японцы поступили по-своему, так как их установки были собственной оригинальной конструкции.
Десятки японских фирм не прогадали — все оборудование было закуплено, заключены новые контракты.
Отношение японцев ко мне было более чем почтительным. Для меня же подготовка к выставке и работа на ней стали отличной школой по углублению в профессиональную специализацию. Как показало время, специалист по пластмассам — отличное прикрытие для контактов с любой западной фирмой.
Готовя выставку еще в Японии, я побывал в десятках фирм, которые имели отношение к производству сырья или уже перерабатывали его в изделия. Но машины для их изготовления могли лить не только пластмассы, но и другие полимерные материалы, например, синтетический каучук, производить волокна. Реализовав идею выставки в России, я стал желанным представителем Внешторга у таких корпораций, как «Мицуи», «Мицубиси», «Сумитомо», «Исикакавдзима Харима» и других. Но за ними стояли десятки компаний группы, среди которых были фирмы нашего, разведывательного интереса. Так оно и случилось: в дальнейшем я использовал налаженные контакты для выхода на нужные фирмы, специалистов и коммерсантов.
Однажды у одного из стендов выставки я наблюдал любопытную картину. Работала установка для литья пластмассового изделия объемом с обычное ведро — десять литров. Я беседовал с представителем фирмы, стоя перед этой установкой. Японец был очень любезен и предупредителен. Неожиданно он сделал зверское лицо, схватил еще горячее в момент изготовления ведро и замахнулся.
Первой мыслью было, что метит он в меня. Но он ударил кого-то за моей спиной. Оглянувшись, я увидел сбитого с ног японца с кинокамерой в руках: конкурент вел киносъемку кинематики процесса изготовления ведра. Это уже походило на промышленный шпионаж. Через несколько секунд мои собеседник снова улыбался и, извинившись, продолжил разговор.
Я все еще был вне пределов Внешторга. На выставке выступал с визитной карточкой торгпредства. Трудный разговор состоялся в кабинете Рябова — речь шла о моем профессиональном будущем.
— Вот что, Анатолий, во-первых, не раскисай — это не первое твое поражение, правда, в малом. Продолжишь работу в «Теххимимпорте». Помни о трех факторах: время, «крыша» и профессионализм. У тебя это все есть. Главное — работать и работать. И еще: ты должен стать своим человеком во втором главке — действуй в контакте с контрразведчиками, — Рябов поднял руку и растопырил пальцы. — Работать в КГБ надо не так, каждый в отдельности, а вот так…
И он сжал пальцы в кулак.
Прошло немного времени, и я выполнил рекомендации Рябова. Первое, что я сделал, засел за тщательное изучение характера работы «Теххимимпорта»: разобрался в профиле работы отдельных контор, тематике поручений на закупку машин и оборудования, ноу-хау. Все это привязывалось к странам и фирмам с точки зрения разведывательных заданий — как конкретных, так и направлений: химического, электронного и так далее.
Было сделано множество выписок, которые обсуждались с коммерсантами из ТХИ и специалистами-химиками. Мне стало ясно: в самом ТХИ далеко не все конторы имели оперативное значение, то есть выход на нужные страны, фирмы и иностранцев. Были и такие, что работали с социалистическими странами. Круг нужных мне контор был определен, главной заботой стало обрасти «помощниками» из числа сотрудников ведомства.
Контракты я разделил по принципу: готовится, подписан и уже работает, выполнен. Работа по контракту давала мне возможность многомесячного общения с коммерсантами и специалистами нужной фирмы, возможности которой предполагалось использовать.
Диапазон работы в оперативном плане был широк, ибо любое оборудование, тем более комплектное, — это механизмы, электрика, электроника, специальные материалы, а главное — выход на множество больших и малых фирм-производителей всего, чем комплектуются заводы.
Естественно, линия работы строилась с учетом моего пребывания в Японии, где были заведены полезные связи. Я стал приглашать японцев в Москву для конкретных переговоров.
Японцы как бизнесмены весьма терпеливы. Они охотно участвуют в конкурентной борьбе и добросовестны в подготовке коммерческих и технических предложений. Японские деловые круги были вынуждены считаться с тем фактом, что рынок международной торговли уже поделен и Япония пришла на него позднее других, особенно на советский рынок, где сильны были традиционные связи с Англией, Францией, ФРГ и другими европейскими странами.
Трудности в «Теххимимпорте» у меня возникли совершенно с неожиданной стороны. За пару месяцев до моего возвращения из Японии арестовали и судили как шпиона работника одной из контор ТХИ. Он продавал коммерческие секреты: сумму контракта, сроки поставок, заключение экспертов с рекомендациями закупить оборудование и ноу-хау у конкретной фирмы. Получить такую информацию для фирмы-конкурента — все равно что выиграть в лотерею: речь шла о десятках миллионов долларов.
