Знаю, что случались проблемы со стартером. Но не потому что он сам отказывал, а из-за крепления. Оно было не совсем удачное, в результате он чуть-чуть смещался и машина не заводилась. Помню несколько таких эпизодов. Но в этом случае тоже был отработан запасной вариант. Заряжающий выскакивает с ломиком, мехвод кричит: «Нажимаю!» – а этот ломиком заводит. Но то попадет, а то и нет. То один опоздал, то другой. И, кстати, мне ведь тоже удалось внести свое рацпредложение в улучшение легендарного танка.
Этот эпизод случился еще в январе 44-го. Мы тогда стремительно наступали на Украине, как вдруг неожиданно последовал приказ перейти к обороне с необычной задачей. Выйти в район городка Глуховцы, занять оборону вдоль железной дороги и при появлении немецкого бронепоезда уничтожить его.
После обеда сосредоточились в назначенном месте. Выбрали позиции для каждого танка, установили ориентиры, сектора обстрела и сигналы для открытия огня. Все было продумано и просчитано до мельчайших подробностей. Оставалось только в течение ночи отрыть танковые окопы и встретить врага огнем. Начали копать, но это же зима, в общем, к утру никак не успевали закопаться как положено.
А ночью вдруг прибыли офицер штаба бригады с охраной и двое гражданских. Оказалось, что они представители конструкторского бюро Ковровского оружейного завода, выпускающего танковые пулеметы. Я обрадовался, ведь Ковров от моего родного села находится всего в 40 километрах. И оказалось, что моих земляков интересовали все замечания по эксплуатации пулеметов. Мне сразу же вспомнились неудобства в чистке и смазке пулемета, спаренного с пушкой. Но я не только пожаловался, но и предложил им ствол пулемета, оставить неподвижным, а подвижной сделать казенную часть, снимаемую для обслуживания. Специалисты ответили, что подумают над этим предложением, на том и расстались.
И уже в апреле, когда бригада получила очередную партию новых танков, в башне с 85-мм пушкой стоял спаренный пулемет новой модификации. Уж не знаю, мое ли тут слово сказалось или нет, но такой эпизод был.
А бронепоезд мы так и не увидели. Целый день прождали, готовы были встретить, как полагается, но он так и не появился.
С установкой 85-мм пушки танк стал однозначно лучше, и разговору нет. Тут машина фактически уже на равных с немецкими. Вот только оптика у немцев значительно лучше, а это значит, большое преимущество в стрельбе. И второе в чем они выигрывали – подготовка танкистов. У них она была значительно лучше. Длительная, тщательная. Даже в войну они младших специалистов готовили по году. А у нас только механиков-водителей готовили полгода, а остальных за четыре месяца. Да еще, учтите, какая общая грамотность у них и у нас. И какая у них техническая грамотность, а у нас в основном от сохи все.
В воспоминаниях бывших танкистов мне не раз попадались описания таких эпизодов, когда, чтобы в бой не идти, некоторые деятели специально машины ломали. У нас я такого не помню, но довелось увидеть разные картиночки…
Однажды всех построили и зачитывают приказ – что бронетранспортер, на котором перевозилось знамя бригады, по вине механика-водителя оказался в кювете. К чему это могло привести – ясно. Второй приказ зачитывают – два водителя разморозили двигатели на своих машинах.
Потом подается команда этим трем голубчикам: «Выйти на середину!» На бронетранспортере старшина – солидный мужик в возрасте, а те молодые ребята. Зачитывается приказ – старшину разжаловать. Тут же погоны с него сорвали и бросили. А дальше показательная экзекуция, которой и в кино не увидишь.
Идет старшина – высоченный мужик. Полностью экипирован, даже в каске. За ним два автоматчика несут винтовки Мосина. Вышли с ним на середину. Зачитывается приказ, что все они идут автоматчиками в подчинение вот этого старшины. Тут старшина руку протянул, один из автоматчиков бросает ему в руку винтовку. Старшина ее ловит и тут же с силой швыряет проштрафившемуся. Тот, конечно, ее не поймал, винтовка упала. И с теми точно так же. Ловит и швыряет. Те, конечно, тоже не выдерживают. Строй стоит, тишина гробовая… А с нами в строю недалеко стоял взвод обеспечения штаба батальона, так я видел, как там эти водители прямо вздрагивали при виде этой картины. После этого «Шагом марш!» и увели. Тоже показательный урок, как надо технику любить. Не штрафбат, но, может, и похлеще.
Я лично присутствовал на двух заседаниях военного трибунала, когда офицеров судили за трусость и отправляли в штрафбат. Видимо, нас для острастки приглашали.
Уже в марте 45-го судили командира роты из другого батальона. Причем он у них, видимо, недолго совсем пробыл, потому что почти всех ротных из того батальона я знал. Запомнилось только, что еврей. Деталей не помню, но за то, что в трудную минуту боя он бросил роту и сбежал, ему присудили три месяца штрафбата.
А вскоре после войны он вдруг прибывает к нам. Но побыл всего несколько дней, потому что командир бригады, конечно, не принял его. Как уж там с ним решалось, не знаю, но его сразу куда-то от нас отправили.
А однажды видел своими глазами, как один из офицеров во время атаки вылез из танка и бежал за ним. Но с ним мы в своем кругу разбирались, ротный-то не видел. «Почему ты покинул танк?» – «Ничего я не покидал!» И отрицал до последнего, пока мы не пригрозили, что сейчас письменно доложим по команде «и ты знаешь, где окажешься…». Только тогда он расплакался, убедительно просил нас: «Не докладывайте! Я сам не знаю, как получилось.» И мы ему так сказали: «Ну, добро! Но если еще раз такое повторится.» Но больше такое не повторялось. Ну, вот как это считать? Может, он по состоянию психического здоровья не может собой управлять, бывает же такое.
А бывали, например, случаи, когда людей от нас списывали в пехоту. Понимаете, в пехоте он нормально может воевать, а в закрытой машине с собой не справляется. Трусость – понятие емкое. Помню такие моменты, что и механиков-водителей списывали, и наводчиков. Я, например, одного заряжающего своей властью вынужден был отправить из экипажа к чертовой матери.
Капуха такая, даже не может запомнить, где какие снаряды лежат. Попереставит их местами, поперепутает, сам запутается в них. Ну, что сделать, если бестолковый такой от природы? Написал рапорт, и его перевели в автоматчики.
А при нас в то время находилось пять автоматчиков, спрашиваю их: «Кто пойдет заряжающим?» И один башкир вызвался. Маленький, худенький парнишка, но очень шустрый. Я ему все показал, рассказал, так это же чудо какой заряжающий получился. Потом концовка такая.
Когда война кончилась, он уже стал наводчиком и стрелял просто отлично. Выступал и на первенстве округа, и на первенстве сухопутных войск. Потом я его назначил командиром экипажа. А когда у него срок службы подошел к концу, уговорил остаться на сверхсрочную. Так он 30 лет на сверхсрочной прослужил. Отрастил себе солидную бороду. Постоянно ко мне приходил поговорить с бутылочкой. Знал, что я особо не увлекаюсь, но сам был любитель. Но потом его жена умерла, и он уехал на родину.
