В кабинет вошел новый гость. Это был высокий, крупный человек, с маленькой головой и брезгливым выражением лица — профессор химии Хайлов.
— Михаил Федорович! — представился он Гефту, поставив на стол корзину цветов.
Разговор стал общим, пока не появился новый гость — офицер генерального штаба в форме СС.
Совсем не по-родственному, Вагнер бросился к нему навстречу, угодливо пожал протянутую руку и по-немецки представил Хайлова, затем Гефта:
— Наш самый талантливый инженер! Ярый сторонник рейха! Верный слуга фюрера!
— Господин Вагнер ко мне очень добр, — также по-немецки сказал Николай, внимательно рассматривая эсэсовца и в то же время пытаясь уйти от тяжелого взгляда его серых глаз со склеротическими веками.
— У вас хорошее берлинское произношение! — похвалил его Иоганн Вольф-Гросс, он ни слова не понимал по-русски.
Вагнер занимал профессора Хайлова, так как тот не владел немецким, а Гефт разговаривал с Вольф-Гроссом:
— Вы, господин полковник, давно из Берлина?
— Что-то я вижу там, не анисовую? — спросил полковник.
— Пожалуйста! — пригласил он эсэсовца к столику. — Анисовую?
Вольф-Гросс оживился и, кивнув головой, сказал:
— Вы спрашиваете, когда я выехал из Берлина... — сделав паузу, он опрокинул рюмку в рот. — Неделю... Неделю тому назад...
— Как настроение в штабе? В ставке фюрера? — снова наливая рюмки, спросил Гефт.
— Ве-ли-ко-леп-ное! — отчеканил полковник и, только проглотив вторую анисовой, добавил: — От чего бы ему быть плохим?! Операция на Востоке по выпрямлению фронта не вызывает опасений. Боевое счастье с нами! — он поманил Гефта пальцем и, понизив голос, сказал: — Фюрер кует новое чудо-оружие! Под ударом этого оружия Англия капитулирует, и мы всю мощь нашего оружия бросим против Советов!
— Господин полковник, я понимаю, военная тайна, но я инженер, поймите меня... Чудо-оружие — это, сверхмощная пушка Круппа?
— Пушка — экспонат исторического музея.
Гефт налил снова рюмки анисовой и, чтобы полковник не подумал, что его спаивают, выпил сам. Расчет оказался верным. Вольф-Гросс выпил рюмку и вытер слезу на склеротическом веке. В его глазах появился блеск.
— Крупповская пушка! — усмехнулся он, ,взял Гефта за лацкан пиджака, привлек его ближе и конфиденциально сказал: — Чудо-оружие! В Пенемюнде ракеты подняли свои острые рыла на неприступный Альбион. Поверьте мне, инженер, один удар — и Англия капитулирует! Что́ Крупп? Над решением этой задачи работают десятки немецких концернов: «Рейнметалл — Борзи», «АЭГ», «Тиссен — Хитон», «Сименс», ну и конечно «Крупп»...
Берта Шрамм ввела в кабинет даму, очень тонкую, плоскую, одетую в золотисто-парчовое платье с большим вырезом сзади и спереди. Ее крупный рот был откровенно накрашен.
— Знакомьтесь, прима-балерина нашего театра оперы и балета Гривцова, — представил ее Вагнер.
Скользнув равнодушным взглядом по плоскому бюсту и острым ключицам балерины, полковник отвернулся.
Хайлов поцеловал Гривцовой ручку и, закатывая глаза, шепнул ей на ухо какую-то пошлость.
Через некоторое время в кабинет вошла еще одна дама, жгучая брюнетка лет тридцати, — это была Ася Квак, жена Мавромати, хозяина пивной «Гамбринус». Женщину сопровождали двое: компаньон ее мужа — племянник итальянского консула Москетти и боксер Олег Загоруйченко. Только их представили присутствующим, как появился врач-гомеопат Гарах, в смокинге, со свастикой в петлице. Этот откровенный фашист приветствовал всех жестом римских легионеров.
Последним пришел Илинич, человек с неподвижным, словно застывшим лицом и живыми, проницательными глазами. Его тонкогубый, макиавеллиевский рот и массивный подбородок выдавали в нем человека жестокого и скрытного.
— Должен был быть еще господин Мавромати, но он просил не ждать его: дела, ничего не поделаешь. Господа, прошу к столу!
Усилиями Берты Шрамм замешательство за столом было ликвидировано. Николай оказался справа от Илинича и слева от Берты. Он пытался ухаживать за своей дамой, в то время как дама прилагала все усилия, чтобы очаровать сидевшего с нею рядом Вольф-Гросса.
Напротив Николая была Ася Квак, по правую ее руку — Загоруйченко, по левую — Москетти. Напротив Илинича — профессор Хайлов. Стол обслуживали два официанта из ресторана для немцев «Фатерланд», оба в смокингах с черными бантиками — гомеопат Гарах среди них выглядел третьим.
После того как гости выпили за юбиляра, за победу немецкого оружия, за фюрера и за «нашу очаровательную хозяйку», за столом стало шумно.
Николай с интересом прислушался к разговору между Илиничем и профессором Хайловым:
— Если не ошибаюсь, профессор, — говорил Илинич, — после начала войны с Германией вы по заданию Артиллерийского управления занимались взрывчатыми веществами. Насколько мне не изменяет память, вам не удалось поставить производство гремучей ртути и взрывателей?
— Совершенно верно. Я затянул решение практических вопросов до сентября сорок первого. Но пригласили Лопатто, и моя тысяча и одна хитрость полетели в тартарары!
— Эдуард Ксаверьевич Лопатто?
— Вы его знаете?
— Я работал с ним на суперфосфатном. Где же он теперь?
— Преподает в университете...
— Беспартийный коммунист!
— Он вас интересует?
На вопрос профессора Илинич не ответил.
В столовой появилось новое лицо: хорошо одетый человек в темном гражданском костюме, но с военной выправкой. Светлые седеющие волосы, сонные полуопущенные веки, из-под которых цепкий, настороженный взгляд. Он подошел к Вагнеру, поздравил его, прицепил к лацкану юбиляра какой-то значок и занял за столом место Мавромати.
— Кто это? — по-немецки спросил Берту Николай.
— Это Сергей Николаевич Стрельников, — улыбаясь и не глядя в его сторону, сказала Берта. — Есть такое «общество бывших офицеров царской армии». Стрельников у них главная фигура...
Как ни тихо было это сказано, Илинич услышал и вставил реплику:
— Смотрите, чтобы Стрельников не завербовал вас в добровольческую армию для борьбы с партизанами Югославии. Его добровольцы так отличились, что воодушевили своим примером немецкие войска в Сербии!..
— Благодарю за предупреждение. Буду держаться от него подальше.
Но видно, эта тема себя еще не исчерпала, и Илинич добавил с философским раздумьем:
— Кто знал, что ничем себя не проявивший, незаметный советский служащий так развернется! Теперь Сергей Николаевич — персона: шеф топливного отдела муниципалитета! Душа общества, устав которого одобрен немецким командованием. Вот уважаемый профессор Хайлов, как бывший офицер царской армии, также член этого прославленного общества... Я вам советую, поговорите со Стрельниковым, у него далеко идущие планы.
