— По-твоему, это пустяк? А глядишь, история нами заинтересуется. И ты должен суметь держать перед ней ответ. Не думай, что мы родились с тобой случайно. Случайно рождаются цари, наместники, председатели трибуналов и начальники тюрем. Революционеры рождаются не случайно и не случайно становятся революционерами.
— Опять расфилософствовался. Ладно, но зачем забегать вперед? Давай все по порядку. С чего же ты начнешь нашу с тобой историю?
— С Царьграда…
…Царьград, он же Константинополь.
В предместье Феракуса находился монастырь грузинских католиков «Нотр дам де лурд». Монахи носили обычную одежду, молились, как обычно, богу, а если кого-нибудь из них вы увидите в гражданской одежде или в офицерском мундире уезжающими в Батум или Одессу, то не удивляйтесь. Они обыкновенные люди и, вознося молитвы богу, вместе с тем выполняют и свой общественный долг и обязанности.
Вон шагает между обнаженными деревьями монах с коренастым, среднего роста молодым человеком и дает ему какие-то наставления. Они непринужденно беседуют. Никого поблизости не видно. Личность монаха многим была незнакома. Известно только, что его называют отец Бернардо и он прекрасно поет по-грузински. Когда он пел в церкви «Санта Анна», яблоку негде было упасть.
— Из Болгарии прибыл транспорт с оружием. Маловато, но лучше столько, чем вообще ничего, — говорит отец Бернардо. — Я отправлю это в Трапезунд, восемнадцать фунтов динамита. Твоя задача — съездить туда, встретить транспорт и переправить его в Одессу. Вот тебе паспорт. Тюк получишь по этому паспорту, а что делать дальше, знаешь. В Одессе тебя встретят надежные люди. В Батум ехать нельзя. Я так соскучился по Батуму! Эти «игрушки» так необходимы там. Но партийное задание таково: доставить оружие в Одессу и передать товарищам. Ох уж эта Турция, недоброе что-то затеяли младотурки. Они начали травлю христиан, и в первую очередь, конечно, возьмутся за армян, если уже не взялись. «Бей христиан!» — вот высшее достижение, к которому они пришли за все время своего существования…
— О какой же тогда революции и прогрессе они разглагольствуют?
— Революция? Лозунги! Талаат-паша возглавляет волчью стаю, а не революционеров. Революция — ширмочка для их темных дел. Не удивляйся, если завтра эти самые младотурки, называющие себя поборниками прогресса, нагло объявят, что, дескать, армяне напали на них, а они только защищались. И главы великих держав, потакая, да-да, потакая гонениям на турецких христиан, а не просто глядя на это сквозь пальцы, заколеблются: мол, видимо, турки поступают правильно, иначе зачем им, будучи столь сильными в собственной стране, истреблять невинный народ?
— Кто владелец этого паспорта? Ты его знаешь?
— Знаю: Никола Трайчев. Болгарский революционер. Как-нибудь познакомлю вас, Гиго. Трайчеву можешь доверять, как мне. Я приехал в этот город с заданием установить связь с младотурками. Они ведь — «революционеры и поборники прогресса», поэтому исподтишка, окольными путями помогают всем тем, кто враждебно настроен к России. Я встретился с одним полковником, который в прошлом был грузинским князем. Но меня обманули. А когда я попросил обратно привезенные деньги, мне пригрозили тюрьмой. Что им стоило разделаться с грузином-чужестранцем, снести ему голову в два счета? Времени было в обрез, я торопился. Проклиная и себя и их, потеряв всякую надежду, я не знал, что делать, и вот тогда я и встретился с грузинскими рабочими. Они-то и познакомили меня с Николой Трайчевым. Он раздобыл паспорт на имя Семена Савчука и с рекомендательным письмом отправил меня в Болгарию…
Был один из дней 1912 года. Камо пришел на Великокняжескую улицу к Григорию Матиашвили и нашел его в подвале за приготовлением «адской машины».
— Эх, Гиго, Гиго! Софья Егоровна права, когда грозит тебе разводом. Вот и сейчас она возьмется за свое, а тебе чуть свет надо ждать меня на Саперной улице, 14.
Еще чуть только брезжил рассвет, когда они заняли свои места на Коджорском шоссе, по которому должна была прибыть в Тифлис почтовая карета с деньгами. Но операция провалилась, и они сами еле унесли ноги.
Однако Камо не отчаивался.
Не отчаивалась и царская охранка.
Закрытый экипаж под усиленной охраной, в сопровождении двух всадников-конвоиров выехал со двора окружного суда и двинулся к Метеху.
В экипаже между двумя жандармами сидел закованный в цепи заключенный, он напевал себе под нос и считал.
Двадцать лет…
Подумать только — двадцать лет!..
Однако конец мог быть и гораздо более плачевным: смертная казнь через повешение. Еще до приговора Камо смирился уже с мыслью о смерти, как вдруг ему объявили о помиловании: Романовы решили торжественно отпраздновать трехсотлетие своего правления.
На заседании суда Камо держался весело и беспечно. Он сбрил бороду и подстриг усы, приоделся как мог и выглядел на несколько лет моложе. Он был в своей стихии — держался гордо, точно орел величественных кавказских гор.
Не счесть, сколько было допросов. У каждого были свои вопросы — у помощника председателя суда Чемесова, членов суда Ястржебского, Иляшенко, врачей Бродзели, Зенкевича, Яшвили, секретаря-помощника Березного, помощника прокурора Ткачева… И много, много статей, по которым его обвиняли.
Прошел месяц после ареста Камо. Его арестовали десятого января. Та же участь постигла и других участников и организаторов операции: Самуила Купрашвили, Григория Матиашвили, Михаила Кикнадзе, Николая Романова, Мартироса Лоладзе, Вано Майсурадзе, Константина Мартирузова, Геворка Шиоянца, Ивана Гогинашвили, Абрама Грикурова, Ольгу Джавахову, Астхик Тер-Аракелову, Тиграна Вахтангова, Александра и Поликарпа Добржанских, Багдасара Сафарова…
На сей раз им сильно не повезло, в них вцепились мертвой хваткой — за разбойное нападение 24-го сентября 1912 года на почтовую карету с деньгами.
Неудачная попытка.
Хотя готовились они долго, тщательно, соблюдая все меры предосторожности.
Динамит, привезенный из Алаверди Асатуром[12], бьл доставлен в Авлабар к Мартирузову в подвал его аптеки, бывшую вне всяких подозрений. Если сверху не раздавался громкий топот Мартирузова, работа в лаборатории кипела. При появлении подозрительных лиц он стучал ногой по полу.
Так готовились бомбы.
Однако затея провалилась.
В нападении на почту участвовало восемь человек. В кареты с денежной почтой они бросили три бомбы, трое стражников и кучер были убиты. Почтальона в одного из конвойных ранило. Раненый стражник не растерялся и открыл стрельбу. Камо был ранен в руку.
