Участие в делах Церкви пытался принимать и оставшийся не у дел после революции, оболганный демократической прессой и арестованный Временным правительством профессиональный контрразведчик генерал Николай Степанович Батюшин. В 1918 году генерал пробрался на юг, к Деникину, а после поражения Белой армии вместе с еще одним распутинским обличителем протоиереем Владимиром Востоковым стал членом Высшего церковного управления за границей (Батюшин был единственным представителем мирян, а Востоков — белого духовенства, и нет сомнений, что выбор этих кандидатур был продиктован их заслугами в борьбе с «темными силами»), В 1922 году и Батюшин, и Востоков из ВЦУ были исключены. В дальнейшем они совместно выступали против вредной деятельности Союза христианской молодежи, подозревая его в масонской принадлежности, в чем их поддержал епископ Феофан (Быстров), но призывы генерала и отца Востокова не нашли поддержки ни у митрополита Евлогия (Георгиевского), ни у Антония (Храповицкого). «Я глубоко признателен Вашему Высокопреосвященству за доброжелательное отношение к моему начинанию», — писал Евлогий Антонию и просил у него заступничества от «лживых и злостных обвинений каких-то клеветников»"". О яростной антимасонской позиции отца Востокова писал в своих мемуарах и протопресвитер Шавельский: «Много шуму внес в Собор священник В. Востоков, начавший обвинять и духовенство, и Собор, и даже Патриарха в ничегонеделании и теплохладности. Он настаивал, чтобы Церковь выступила открыто и резко против "жидов и масонов", с лозунгом: "За Веру и Царя!" Этот, несомненно, одаренный словом иерей всегда отличался бестактностью, резкостью, часто неуместною прямолинейностью <…> Его выступление носило митинговый характер и вызвало резкий отпор со стороны кн. Е. Н. Трубецкого, архиепископа Димитрия и епископа Михаила, назвавших его клеветником, бунтовщиком, человеконенавистником. Кроме отдельных черносотенных членов, Собор, можно сказать, в полном составе отнесся крайне отрицательно к выходке о. Востокова. <…> Собор спокойно обошел все подводные камни и, хотя о. Востоков, злословя, обзывал его в Екатеринодаре "еврейским синедрионом", он проявил, при общей смуте, большое спокойствие, понимание церковных нужд и готовность идти им навстречу».
От резкого осуждения масонов, соединяющегося с обличением Распутина, отец Востоков не отказался и в дальнейшем.
«Увы, уже не повторились у трона Николая II Победоносцевы и Столыпины, зато обступила заколебавшийся трон целая вереница новых Лорис-Меликовых, — писал он в известной статье «Когда Желябовы смеются, Россия плачет». — И Россия, лишенная крепкой правящей руки, спускалась на полуконституционном оползне к революции… Распутинский соблазн ее подталкивал, а безумная мировая война втолкнула ее в самую пасть революции. Полководцы христианских народов слепо разбивали усовершенствованными пушками христианско-монархические устои и выпускали на свободу красного "демократического зверя" для разрушения им всего святого и прекрасного в человечестве…
Потоками лилась христианская кровь под колеса жидомасонской колесницы, чтобы быстрее вращались они и скорее мчали сионских мудрецов на вершину мирового владычества.
Слепые вожди ослепленных народов яростно, наперебой, кричали: "Война до победного конца!", не замечая того, что конец-то победный уже наступил, но не для них, а для жидо-масонского кровавого интернационала».
Что же касается генерала Батюшина, то его митрополит Вениамин (Федченков) в своих мемуарах называет человеком «с жестким диктаторским нравом», обвиняет в доносительстве и пишет о тех политических разногласиях, которые между ними возникли: Батюшин был убежденным монархистом, а Вениамин — нет (причем в подкрепление своей позиции владыка Вениамин ссылался на мнение патриарха Тихона: «Еще следует думать да думать: нужно ли восстановление монархии?», высказанное им в беседе с «архиепископом Т-м Г-м»[70]). Судить об исторической правоте этих взглядов значило бы выйти за рамки обсуждаемой темы, но есть некий исторический парадокс или, если угодно, диалектика в том, что борцами против Распутина оказались два последовательных монархиста, опытных конспиролога и обличителя масонства, в то время как монархисты, конспирологи и борцы с масонами нынешние в большинстве своем страстно выступают в поддержку опытного странника с берегов Туры.
Умер Батюшин в 1957 году в доме для престарелых в городе Брен-ле-Конт в Бельгии, оставив несколько книг, главная из которых «Тайна военная разведка и борьба с ней» (София, 1939) только теперь дошла до России. В 2004 году прах генерала был перевезен из Бельгии в Россию и торжественно перезахоронен.
Отец Востоков скончался в том же 1957 году в США в возрасте 89 лет, оставив книгу воспоминаний «Розы и шипы». О его перезахоронении речи пока не велось.
В Америке в 1952 году закончилась в безвестности и бедности жизнь одного из самых зловещих персонажей всей связанной с Распутиным истории — Сергея Труфанова, бывшего иеромонаха Илиодора. В 1917 году Труфанов вернулся в Россию, где наконец свободно вышла его пасквильная книга «Святой черт», а после октябрьского переворота заявил о своей поддержке новой власти. «К октябрьской революции отношусь сочувственно, ибо после февральской революции остались помещики, купцы и фабриканты, которые пили народную кровь». После этого Труфанов попытался создать на царицынских землях коммуну «Вечного мира», объявлял себя то «русским папой», то «патриархом», сотрудничал с ВЧК и в апреле 1921 года писал Ленину:
«Глубокоуважаемый товарищ-брат Владимир Ильич!
С тех пор как я вышел из рядов попов-мракобесов, я в течение 9 лет мечтал о церковной революции. В нынешнем году (на Пасху) церковная революция началась в Царицыне. Народ, осуществляя свои державные права, избрал и поставил меня патриархом "Живой Христовой Церкви". Но дело пошло не так, как я предполагал, ибо оно начато не так, как должно. Революция началась без санкции центральной Советской власти. Чтобы поправить дело и двинуть его по более правильному пути, я обращаюсь к Вам и кратко поясняю следующее: церковная революция имеет целью разрушить поповское царство, отнять у народных масс искаженное христианство и утвердить их религиозное сознание на основах истинного христианства или религии человечности. А все эти достижения церковной революции должны привести к одному: к примирению масс с коммунистическим устройством жизни.
Вести русскую массу к политической коммуне нужно через религиозную общину. Другим путем идти будет слишком болезненно.
Как Вы, Владимир Ильич, смотрите на это? Признаете ли Вы какое-либо значение за церковной революцией в деле достижения русским народом идеалов социалистической революции? Если Вы интересуетесь затронутым вопросом, то не нужно ли будет приехать мне к Вам в Москву и лично побеседовать с Вами об этом, по моему мнению, весьма важном деле?
