– Такие примеры действительно были, а сейчас поняли, что опыт таких коллективных хозяйств только убеждает, что так нельзя хозяйничать… Нужно якобы оздоровить всю психологию земледельца, нужны трактора и другие машины в земледелии в массовом масштабе, электрификация в массовом масштабе, техника и вообще материальная база – вот что в корне и с громадной быстротой, по словам наших правителей, переделало бы мелкого земледельца… А для этого нужны десятилетия.
– Интересная у вас страна, Федор Иванович. Сначала сделали революцию и уничтожили помещиков, кулаков и капиталистов… А теперь – назад к капитализму? Ведь что такое требование времени – удовлетворить крестьянина? Это значит дать ему свободу оборота, свободу частного предпринимательства, а во-вторых, дать ему свободу торговли, а где в таком случае взять товары… Да, это действительно лозунг момента – назад к капитализму… Появляются две категории людей: владелец капитала и владелец рабочих рук, снова люди делятся на капиталистов и наемных рабочих, снова воссоздается капиталистическое наемное рабство, которое вырастает во всем мире именно из товарного земледельческого хозяйства. – Уэллс явно был озадачен своими выводами, парадоксальными и непредсказуемыми, из того, что он успел увидеть в России год тому назад.
– Советское правительство признает свои ошибки; гром не грянет, как у нас говорится, мужик не перекрестится… Мы слишком далеко зашли по пути национализации торговли и промышленности; мы ошиблись, говорят наши правители, теперь надо все переделать и вернуться к тому, что разрушили… И было бы величайшим преступлением здесь не видеть и не понимать того, что мы, то есть большевики, не соблюли меры, просто не знали, как ее соблюсти. А то, что сделали, – просто вынужденная необходимость: «Мы жили до сих пор в условиях такой бешеной, неслыханно тяжелой войны, когда ничего, кроме как действия по-военному, нам не оставалось и в области экономической…» Вот последнюю фразу я где-то вычитал, почти дословно вам ее привожу как объяснения на ваши вопросы… Сам я плохо разбираюсь в нашей политике. Только поневоле приходилось следить за событиями, лишь для того, чтобы не попасть впросак: ведь я все время встречался с большими руководителями большевиков, им тоже хотелось потешить свое сердце пением знаменитого певца и артиста… Ничего уж тут не скажешь, – неожиданно закончил Шаляпин и радостно протянул руки к подходившему к ним Рихарду Штраусу, который тоже оказался на пароходе.
После обмена любезностями пытливый Уэллс продолжал расспрашивать Шаляпина, приглашая к этому и любезно улыбавшегося Штрауса.
– Господин Шаляпин! Вы уж извините, если покажусь вам бестактным, но в наших газетах о Советской России пишут какие-то фантастические истории, будто повсюду восстания, повсюду побеждают контрреволюционеры, Ленин и Троцкий убежали в Крым, а над Кремлем развевается белый флаг… Повсюду в Москве и Петрограде возведены баррикады, на улицах густые толпы рабочих идут свергать в Кремль советскую власть, Буденный с Конной армией перешел на сторону бунтовщиков, в большинстве губернских городов России победили контрреволюционеры, кронштадтская флотилия бомбардирует Петроград, Зиновьев бежал в Ораниенбаум, восстание в Одессе, большевики посылают башкир на Петроград и Москву, кубанские и донские казаки восстали большими массами… Какую ни откроешь газету, обязательно какая-нибудь фантастическая новость о большевистской России. – Рихард Штраус с удивлением смотрел на широко улыбающегося Шаляпина, вроде бы ничего веселого он не говорил. Вскоре все объяснилось.
– Все это фантастические бредни, господин Штраус. Почему распространяют столь лживую информацию о нашей стране, мне недавно объяснил наш министр внешней торговли. Я у него был в гостях в Лондоне, и он рассказывал, как пытались сорвать заключение торгового договора с Англией и Америкой купленные некоторыми фирмами журналисты. И они добились того, что американские власти решили отсрочить заключение торгового соглашения. А в банках Америки решили, что в данных условиях торговать с Россией могут только азартные игроки.
– Так что, газетчики врут? – удивился знаменитый композитор.
– Конечно! Но появились и другие группы американских и английских граждан, которые собрали из разнообразных газет все то, что говорили про Россию последних месяцев, и про бегство Ленина и Троцкого в Крым, и про расстрел Троцким Ленина, и, наоборот, про расстрел Троцкого Лениным, и многое другое подобного же типа, и издали книжку «Факты и выдумки про Советскую Россию». Все это оказалось такой бомбой, направленной против буржуазной прессы, что на партийном съезде большевиков радовались выходу такой книжки: вранье такого пошиба подорвало доверие к этой прессе.
– Вы ведь встречались со всеми лидерами большевиков, – сказал Герберт Уэллс. – Вы можете что-нибудь сказать о них? Вы знаете, что я был принят Лениным, я с интересом наблюдал за ним, но последние его действия и поступки просто непредсказуемы… Новую экономическую политику одобряют все дружественно настроенные к России люди Запада. Но почему он так странно ведет себя к православию? В какой-то его речи он толково говорит о том, что надо изучать спрос населения и торговать как раз тем, что нужно… Кто-то написал ему записку: а если попросят губную помаду? Он тут же ответил, что и губную помаду нужно пускать в оборот. Но как только спросили его, что деревня просит иконы, он тут же заявил, что в отличие от капиталистических стран, которые пускают в ход такие вещи, как водка и прочий дурман, большевики на это не пойдут, этого не допустят, как бы иконы ни были выгодны для торговли, но иконы поведут страну к капитализму, а не вперед к коммунизму, тогда как помада не угрожает этим целям. По-моему, он ошибается и в том, что разрешает переливать колокола на медную проволоку для электрификации. Это оскорбляет народ, особенно крестьян, оскорбляет верующих… И какая же это свобода торговли, если большевики, как цензоры, определяют, чем можно торговать, а что необходимо запрещать… Так какие же они большевики, господин Шаляпин?
Ничего не поделаешь, подумал Шаляпин, на прямой вопрос нужен прямой ответ, но имеет ли он право говорить то, что думает… Ведь у него в Питере и Москве большая семья, много друзей и товарищей… Как бы не подвести их… Писатели – странный и чудной народ, могут тут же поделиться своими размышлениями, а потом оправдывайся…
– Я мало общался с власть имущими большевиками, я у них бывал как проситель, и все, что я у них просил, как правило, они удовлетворяли, но это какие-то особые люди… В самой глубокой основе большевистского движения лежит какое-то стремление к действительному переустройству жизни на более справедливых, как им кажется, началах… Это не крокодилы и не разбойники, они очень образованные люди… Но они одного не понимают, что, разрушив до основания старое здание, должны построить, пусть на новых социальных началах, обыкновенное человеческое здание по разумному человеческому плану… Обыкновенному человеку не нужна Вавилонская башня, не нужна башня до небес… Мы уже с вами говорили об ошибках, которые совершили большевики, когда они, получив власть, рванулись семимильными шагами в коммунизм. Им бы удовлетвориться обыкновенным здоровым и бодрым шагом, каким человек идет на работу и каким он возвращается с работы домой, а они с пулеметом в руках «отреклись от старого мира» и вымели старый мир так основательно, что не осталось ни корня, ни пылинки. А когда поняли, что из старенького горбатенького сапожника не сделаешь Аполлона Бельведерского, они многие свои действия признали поспешными и преждевременными: азбука марксизма, которую они усвоили, их подвела, опыт оказался куда сложнее теоретических рассуждений… Так что строительство коммунизма приняло форму сплошного разрушения… Но среди них есть простые, хорошие люди, я не раз бывал у них, и в Кремле бывал, и в их учреждениях, которыми они руководят.
