В. К. Увы, сейчас обо всем этом предпочитают не вспоминать, как будто никакой дружбы народов у нас и не было.
Н. Б. Была, да еще какая!.. Нынче, к сожалению, многое не вспоминают. А зря. Для воспитания молодежи в патриотическом духе было бы очень полезно.
Приведу некоторые цифры. В результате военных потерь и эвакуации предприятий на Восток с июня по ноябрь 1941 года объем промышленного производства в стране уменьшился примерно вдвое. Но величайшими усилиями трудящихся уже в 1942 году был не только восстановлен! Превзойден довоенный уровень производства военной техники. Валовая же продукция всей промышленности с января по декабрь 1942 года выросла более чем в полтора раза, а в 1943 году против 1942-го увеличилась на 17 процентов. Такие темпы роста были у нас в мирное предвоенное время, а ведь тут шла страшнейшая война!
… Перед войной, как я уже говорил, мы добывали в год 33 миллиона тонн нефти, чему предшествовали десятилетия развития нефтяных промыслов. Теперь же страна, обессиленная грандиозной битвой с фашизмом и потерявшая в ней многие миллионы жизней, должна была в кратчайшие сроки не только возродить разрушенные промышленные и сельскохозяйственные районы, но и довести добычу нефти с 19 до 60 миллионов тонн. Иначе говоря, за короткий срок дать почти вдвое больше, чем до войны, и одновременно поднять благосостояние народа, обеспечив людей прежде всего продуктами питания, жильем, товарами первой необходимости.
В. К. Это казалось невозможным?
Н. Б. Если честно сказать, поначалу – да. Но мы работали. И уже в 1948 году общий объем промышленного производства превзошел довоенный уровень.
К следующему, 1949 году был достигнут предвоенный уровень добычи нефти. А в 1955 году намеченный рубеж в 60 миллионов тонн, казавшийся недосягаемым, был превзойден – добыто 70 миллионов тонн!
Это была грандиозная победа в ходе работы по реконструкции и дальнейшему развитию топливных отраслей. И так трудился весь советский народ, что позволило за короткий срок не только восстановить народное хозяйство, разрушенное войной, но и значительно укрепить экономику страны. Национальный доход в 1955 году вырос в 2,8 раза по сравнению с 1940 годом, продукция промышленности – в 3,2 раза, розничный товарооборот – более чем вдвое, реальная заработная плата рабочих и служащих – в 1,8 раза.
В. К. Тут у меня возникает сразу несколько вопросов. Вы говорите о 1955 годе. Через два года будет запущен первый искусственный спутник Земли, что наглядно показывает, каких высот достигла Советская держава. А в том же 1955-м вас назначают председателем Госплана СССР, и начинается хрущевское десятилетие. Как вы его оцениваете? Как вам работалось? Насколько удавалось при планировании сочетать развитие экономики, прогресс науки и техники с ростом жизненного уровня людей? И не в эти ли годы проявились впервые кризисные явления в нашем хозяйстве?
Н. Б. Начну с моего назначения, которое, кстати, как и предыдущее, состоялось без предварительного согласования со мной. Хрущев меня вызвал на беседу, где предложил новую должность. Но я ему говорил, что не хочу расставаться с любимой отраслью, просил дать подумать хотя бы денек. А вернувшись в министерство, увидел в приемной фельдъегеря с красным конвертом, вскрыл – и с удивлением прочитал постановление обо мне, еще накануне подписанное Хрущевым.
Так вот, придя в Госплан, я мысленно видел в качестве примера для себя Николая Алексеевича Вознесенского, который находился на посту председателя Госплана СССР в течение одиннадцати лет и очень много сделал как для научной обоснованности народно-хозяйственных планов, так и для подбора в высшем плановом органе высококвалифицированных специалистов. Я внимательно изучал его теоретические исследования, в которых отстаивалась необходимость опережающих темпов роста производительности труда как важного условия социалистического накопления и расширенного воспроизводства.
Практическая же моя деятельность на новой должности началась с разработки проекта шестого пятилетнего плана. Считаю нашим достижением, что удалось привлечь к этой работе широкие круги общественности, организовав, по существу, всенародное обсуждение. Предложения трудящихся внимательно рассматривались, и многие были учтены. Это касалось, например, предложений о сокращении рабочего дня, повышении заработной платы низкооплачиваемым категориям рабочих и служащих, упорядочении оплаты труда, повышении пенсий и ряда других.
Теперь о хрущевском десятилетии. Оно разделяется в моем представлении на две части. Первая, как я думаю, была отмечена рядом полезных, нужных начинаний. Например, три месяца спустя после моего назначения в Госплан Хрущев поручил разработать генеральный план реконструкции железнодорожного транспорта с целью перевода его на электрическую и тепловую тягу. Причем делалось это втайне от Кагановича, который был противником тепловозов и электровозов. В 1955 году по моему предложению и при поддержке Хрущева был образован Главгаз СССР, благодаря чему удалось создать единую систему газопроводов всех союзных республик. Отметил бы как достижения тех лет и освоение целины, и коренную реконструкцию строительного производства. Сейчас многие недовольны тем, что пятиэтажки строили тогда с минимальными удобствами – их теперь пренебрежительно называют «хрущобами». Однако именно благодаря ускоренному строительству этих пятиэтажек удалось в сравнительно короткие сроки переселить большое количество людей из бараков и подвальных помещений.
Все это я отношу к полезным делам Хрущева. Ну а беды начались, на мой взгляд, с непродуманной глубоко перестройки управления народным хозяйством страны.
В. К. Скажите, а разве необходимость определенной перестройки не ощущалась тогда?
Н. Б. Ощущалась. Но импульсивность, порой некомпетентность, безапелляционность Хрущева, с годами все больше усиливавшиеся, привели к ряду серьезных ошибок.
Не прислушался он, скажем, ко многим доводам, предупреждавшим, чем может обернуться бездумная ликвидация министерств. Я тогда говорил:
– Потеряем бразды правления экономикой. Не будет управления отраслями, обеспечения единой технической политики – развалим все хозяйство. Ведь межотраслевые пропорции – главное для устойчивости экономики.
Однако за несогласие с Хрущевым я был отправлен сперва в Госплан РСФСР, а затем в Краснодарский совнархоз. Между тем опасения мои, да и не только мои, вскоре стали оправдываться…
В. К. У вас, Николай Константинович, есть возможность сравнить три перестройки, три реформы – хрущевскую, косыгинскую и горбачевско-ельцинскую. Какие мысли возникают при таком сравнении?
