До нас дошли далеко не все документы, подтверждающие подобные операции с землей, к тому же не всегда удается идентифицировать фигурирующие в них географические названия. Но имеющуюся информацию можно считать вполне репрезентативной. Масштабы перехода церковной собственности в руки светских феодалов были значительны. Более того, новые монастыри и приходы, которые в огромном количестве стали создаваться к концу XI века на пожертвования нормандской знати, располагались в основном на старых церковных землях, пожалованных в начале истории нормандского герцогства представителями династии Викингов. Речь идет о довольно сложном процессе, который далеко не всегда отражался в официальных документах, поскольку часто речь шла о личных договоренностях устного характера между светскими и церковными феодалами. Полагаю, что только благодаря повышенному интересу монахов обители Сен-Торен в Эврё к принадлежащей им собственности стало известно о том, что земли Мюле, входившие в состав домена герцога Ричарда I, вдруг перешли к графу Жильберу Брионскому. Кстати, благодаря этому к полному титульному имени первого шерифа Нормандии прибавилось определение «Девонский».
Широкомасштабное перераспределение земель герцогства, благодаря которому, собственно, и была создана новая аристократия, является весьма ярким, можно даже сказать, революционным явлением в истории Нормандии времен Вильгельма Завоевателя. Начался данный процесс в начале XI века (если не ранее) и полностью не завершился даже к моменту похода на Англию. Катализатором стали беспорядки, охватившие провинцию в начале правления Вильгельма II. В обстановке анархии новая знать получила дополнительную возможность расширить свои владения с помощью меча. Неудивительно, что практически каждый из многочисленных кризисов этого периода совпадает с началом возвышения тех или иных феодальных родов, представителям которых предстояло вскоре занять ключевые позиции в Нормандии и Англии. Анархия пошла на пользу семействам Тосни, Бомон, Монтгомери, Феррьер и Монфор. Кампании 1047-го и 1051 годов нанесли серьезный урон многим крупным землевладельцам Нижней Нормандии, но одновременно помогли приумножить состояния ряду выходцев из восточной части герцогства, в частности Вильгельму Вернонскому. Но самый большой передел связан, пожалуй, с поражением в 1053 году Вильгельма графа Аркеза и конфискацией его земель, простиравшихся далеко на запад вдоль Сены. За счет их поживились владетели Бомона и Монфора. В относительно отдаленном Талу произошли даже более серьезные изменения. В частности, там обосновываются Жиффары. Изначальные владения этого семейства располагались примерно в двадцати милях от Гавра, в Болбеке, но именно земли в Талу стали основой его будущего могущества. Род Варенн закрепляется в Беллекомбре также примерно в это же время и в результате тех же событий.
Усиление отдельных феодальных кланов создало серьезную проблему для герцога Вильгельма, и ее было необходимо разрешить как можно скорее. Дело в том, что среди тех, кто расширил в то время свои владения, было немало лиц, занимавших официальные должности. Прежде всего это касается виконтов, которые, как мы помним, сыграли роль своего рода мостика, обеспечившего плавный переход Нормандии от положения одной из провинций Франции Каролингов к статусу относительно самостоятельного герцогства. При первых Викингах они были основным звеном административной системы, получая за свою службу участок в кормление. Однако в течение первой половины XI века многие из них получили земли уже в наследственное владение и, таким образом, сами стали полноправными феодалами. Таковым являлся, например, один из вдохновителей мятежа 1047 года Нижель Сен-Совье, виконт Котантена. Его отец был, возможно, первым в Нормандии человеком, получившим должность виконта, а сам Нижель славился влиятельностью и богатством. Он сумел сохранить титул виконта, несмотря на поражение на Валь-э-Дюне, и занимал должность довольно долго (даже после завоевания Англии). Не менее примечательны в этом плане виконты Авранша. Ричард, сын виконта Турстана Гоза, в 1074 году стал виконтом Авранша и оставался им до ноября 1074 года. Он имел большое имение в Авранше и, по некоторым данным, являлся также владетелем Крюлли. Схожую ситуацию можно наблюдать в Бессене. В начале правления герцога Вильгельма виконтом Бессена был Раннульф, сын Аншитила, также виконта. Раннульф был женат на дочери герцога Ричарда III. На Валь-э-Дюне он находился в армии мятежников. Тем не менее, его титул остался в семье и был унаследованным сыном, тоже Раннульфом (II), который еще до завоевания Англии получил поместье в Авранше и благополучно дожил до 1089 года. Более того, Раннульф II женился на дочери виконта Авранша Ричарда, соединив, таким образом, два семейства виконтов и основав новую династию, представители которой позже стали графами Честера.
Вышеописанные изменения интересны не только с точки зрения генеалогии. Они отражали подъем новых феодальных семей, которые сыграли далеко не последнюю роль в усилении Нормандии и, соответственно, в судьбе Англии. Причем происходило это не только в Нижней Нормандии. Явления, аналогичные тем, которые мы наблюдали в Котантене, Авранше и Бессене, были характерны для всего герцогства. В 1054 году виконтом Аркеза был Рейнальд, который передал свой земельный надел Госелену, сыну виконта Руана Гедо. Дочь Госелена впоследствии вышла замуж за некоего Годфрэ, который вскоре после этого становится виконтом Аркеза. Кстати, факт тесной взаимосвязи между виконтами Руана и Аркеза интересен сам по себе, поскольку обладатели этих двух титулов были тогда ключевыми фигурами административной структуры всей Верхней Нормандии. К западу от Руана, в самом центре герцогства, процесс развивался не менее интенсивно. Один из дошедших до нас документов, составленный в 1031-м или 1032 году, скреплен печатью с надписью: «Роже, виконт Хьемуа». Обладателем этой печати был не кто иной, как Роже I Монтгомери. О предках этого человека, в том числе о судьбе его отца, практически ничего не известно. Зато его сын Роже II был весьма примечательным человеком той эпохи. Собственно, при нем род Монтгомери и вошел в полную силу. Роже II фигурировал в исторических документах уже с 1051 года, когда он отличился под Донфроном. Примерно тогда же он женился на Мабель, наследнице значительной части владений семейства Беллем. Любопытно, что, получив титул графа Шрусбери, он продолжал с гордостью именовать себя и виконтом Хьемуа, о чем свидетельствует документ, относящийся приблизительно к 1075 году.
Возникновение крупных аристократических семей представляло определенную угрозу для герцога, но одновременно давало ему уникальную возможность, которой Вильгельм не замедлил воспользоваться. Виконты всегда формально оставались основными представителями герцогской власти на местах. Получая права на пожизненное наследование земли, они ослабляли свою зависимость от герцога. Однако, превратившись в полноправных и зачастую весьма влиятельных членов феодальной элиты, виконты по-прежнему рассматривались в качестве наместников графа Руана. Герцог Вильгельм сумел воспользоваться этим, и даже в изменившихся условиях виконты продолжали действовать в качестве представителей его администрации. Но закрепить этот успех можно было, только решив проблему взаимоотношений герцога и аристократии в целом. Виконты были частью этой аристократии, и изменение их статуса являлось частью уже описанного процесса усиления новой феодальной знати. История возвышения Бомонского семейства, например, мало отличается от того, что произошло с получившими земли в наследственное владение виконтами Котантена и Бессена, а рост влияния виконтов Хьемуа во многом был следствием увеличения богатств Монтгомери. Этим и определялась главная задача, которую должен был решить Вильгельм Завоеватель. Ему предстояло обозначить и закрепить собственное место в стремительно изменявшейся в годы его правления социальной системе Нормандии.
