4. Невозможность формулирования закономерностей. Признавая важность конфликтов при изучении социума, Гурвич критикует Маркса и не соглашается с выведением общих закономерностей социальной жизни (борьба классов и т. п.), объясняющих социальную динамику в целом. Объяснение должно строиться на анализе развития каждого отдельно взятого социального явления и на их интеграции в единую познавателную модель.
5. Многоуровневость социальной действительности. Изучение социума и его секторов на основе данного принципа является важным элементом социальной теории. При этом ни один из уровней не может рассматриваться как господствующий над другими. Поэтому, признавая вслед за Дюркгеймом коллективное сознание самым глубинным уровнем, Гурвич, в отличие от французского мыслителя, указывал на невозможность использования данного уровня для дедуктивного выведения из него принципов других уровней. Отсюда же он формулирует требование равнозначности и взаимодополняемости научных дисциплин, изучающих разные уровни социального бытия (психологии, социологии, экономики, географии и т. п.).
6. Признание существования взаимопересекающихся рядов причинности в объяснении социальных процессов. Не соглашаясь с Контом в том, что призвание социологии – устанавливать общие законы причинно-следственной связи между социальными явлениями, Гурвич указывает на существование отдельных рядов причинности в разных социальных классах, группах, в разных исторических обществах. Эти ряды причинности зачастую вступают в конфликт между собой, что дает возможность для дисконтинуальности (прерывистости развития отдельных явлений) социальной динамики и, следовательно, для проявления человеческой свободы.
7. Целесообразность и необходимость казуального объяснения динамики социальных явлений (через категории причинности). Отстаивая этот принцип, Гурвич возражает тем социологам и историкам (Зиммель, Лефевр), которые, по существу, отрицали возможность такого объяснения. Единственным ограничением здесь является отказ от категорий закономерности и социальных законов – эти категории естественных наук полностью искажают процессы социальной динамики.
8. Признание равнозначности социальных явлений: одни и те же явления могут быть одновременно и причиной, и следствием по отношению к другим. Поэтому система каузального объяснения социальной динамики в данном случае не может быть применена. Для понимания этих явлений мыслитель предлагал процедуру непосредственной интеграции социальных явлений в тотальное социальное явление.
9. Научная основа для применения категории причинности в социологии – наличие более или менее обширного исторического материала. Частично соглашаясь с Броделем, Гурвич признает, что история имеет большие возможности для объяснения социума и его процессов, чем социология, ограниченная типологизацией социальных явлений. Вместе с тем мыслитель критикует ту форму методологии истории, которая представлялась ему только способом реконструкции прошедших событий в терминах современной эпохи.
Другим важным методологическим инструментом социальных исследований являлась диалектическая модель восприятия социальной действительности. Уже в самом названии этой модели – «диалектическая», «гиперэмпирическая», «сверхрелятивистская» – априорно содержался вызов господствующим научным концепциям, которые мыслитель обвинял в статизме, приводящем к «кристаллизации» и «мумификации» познаний об обществе. Чтобы иметь представление об этой концепции, как уверял ее автор, необходимо отказаться от традиционного, классического восприятия знания как системы непротиворечивых положений об окружающей действительности и системы неизменных логических категорий, с помощью которых описывается эта действительность.
Параметры нашего знания о действительности заданы ею самой. Но речь здесь должна идти не о натурализме, предполагающем прямую обусловленность знания биологическими условиями существования познающего индивида, с одной стороны, и прямое действие биологических и иных естественно-научных законов в сфере познания. Гурвич исходит из концепции многоуровневости бытия, каждый из уровней которого предполагает особые условия и особые концептуальные рамки познания. Законы биологии и естественных наук на самом деле могут найти свое применение в познании социальной действительности, но только на первом, морфологическом уровне. Каждый последующий, более высокий, уровень предполагает другие концептуальные рамки. Так, на уровне знаковой коммуникации применимы методы лингвистики, на уровне коллективной ментальности – методы социальной психологии, на уровне символов и ценностей – методы феноменологического анализа и т. п. Задача диалектики как метода социологии заключается в том, чтобы разработать принципы примирения и координации разных концептуальных рамок социального знания, обобщить результаты этого знания и сделать на основании этих данных те или иные выводы по рассматриваемой проблеме применительно к конкретным социально-историческим условиям.
Другим важным аспектом оказывается динамичность концептуальных рамок. Если на морфологическом уровне они остаются более или менее неизменными на протяжении длительного времени, то на более высоких уровнях происходят постоянные изменения, порой приобретающие характер «революционных», «вулканических» (в своей социологической доктрине зрелого периода Гурвич остается верен той революционной риторике, которая была усвоена им еще в молодости). Такие изменения ведут за собой и изменения концептуальных рамок познания: мыслитель решительно выступал против «абсолютизации» категорий знания и считал, что задачей социального знания является не «объективное» отражение социальной действительности, а следование за ее диалектическим развитием, «схватывание» моментов этого развития и приспосабливание категорий знания к происходящим изменениям. В этом коренились причины расхождения более поздней социологической теории ученого с принципами феноменологической философии Гуссерля – в последней Гурвичу менее всего близка была концепция «трансцендентального субъекта» в том виде, в котором она сформулирована в работах Гуссерля начала XX в.
Еще одна (связанная с вышесказанным) тонкость концепции социального знания, по Гурвичу, заключается в том, что знание не есть свойство познающего субъекта – это форма взаимодействия субъекта с социальной действительностью. Мыслитель, следуя положениям идеал-реалистической философии Н. О. Лосского, представляет данное взаимодействие в категориях имманентности, где субъект имманентен социуму (как объекту исследования), а знание соответственно оказывается имманентным бытию. Исходя из этого можно понять рассужения Гурвича об относительности противопоставления субъекта и объекта познания, которое составляет основу его классической научной парадигмы[543]. Применительно к рассматриваемой концепции в терминах этой парадигмы речь идет не о познании (как о структурировании бытия сообразно категориям мысли), а о «схватывании» (в смысле первого этапа феноменологического опыта) элементов действительности. В этом плане концепция Гурвича действительно имеет много общего с методом феноменологической редукции (см. выше), отличаясь от нее главным образом акцентами на динамизме и релятивизме[544] познания.
Задачей социального знания на уровне координации концептуальных рамок является разработка принципов «примирения» разных парадигм, методов и приемов, свойственных каждой из вовлеченных в круг социального знания общественных наук (гуманитарных). Поэтому Гурвич придавал своей диалектике не столько научно-познавательную, сколько критическую направленность и видел ее задачу в «разрушении застывших концепций во имя постоянно обновляющегося опыта»[545], дедогматизации науки, ее очищении, освобождающем познание от «мумифицированных» концепций, застывших схем и неподвижного опыта[546]. В то же время эта диалектика не имела целью создание некоей «метатеории»[547], способной вобрать в себя и обобщить отдельные гуманитарные науки и их методы – соответствующие диалектические принципы подразумевали лишь «примирение», согласование, координацию разных отраслей социального знания без их смешения.
Диалектика Гурвича включает в себя способ видения и описания тотальных социальных явлений в процессе их образования, структуризации, реструктуризации и дезинтеграции. Такие процессы мыслятся в контексте социального движения как спонтанные и неравномерные, несопоставимые друг с другом. Это, однако, не исключает единого диалектического подхода к их описанию, основанного на ряде методологических принципов (procédés opératoires), к которым, собственно, и сводится диалектика Гурвича[548]. Это принципы комплементарности (complémentarité), взаимной импликации (implication mutuelle), двузначности (ambiguité), поляризации (polarisation), взаимодополняемости перспектив (réciprocité de perspectives), которые конкретизируют друг друга.
