В 9 часов утра 30 декабря мы взошли на палубу английского миноносца «Принцесса Маргарет». С нами был латвийский премьер-министр Улманис (Карлис Улманис был первым премьер-министром Временного правительства Латвийской республики. В 1934 году он устроил военный переворот, распустил парламент и в 1936 году стал первым самопровозглашенным президентом, призвавшим население после ввода в 1940 году советских войск «оставаться на своих местах». Был арестован и умер в 1942 году от дизентерии по дороге в ссылку. — Прим. перевод.) и еще 500 беженцев. Наш корабль едва успел поднять якорь, как большевики принялись обстреливать нас.
Наша первая и единственная остановка была в Копенгагене, где половина беженцев покинула борт «Принцессы Маргарет». Те, кто хотел ехать в Англию, остались на борту. Мы были среди последних.
«Принцесса Маргарет» простояла в Копенгагене три дня, во время которых мы смогли навестить кузена моего мужа, который был Поверенным в делах.
Через 21 один день плавания мы прибыли в Лейт, откуда нам предложили добраться до Лондона на поезде. Но у нас было так мало денег, и мы никого не знали в Ньюкасле, что мы решили остаться на корабле.
Муж наскоро побывал в Эдинбурге и вернулся на судно, которое и доставило нас в Лондон.
Мы прибыли в Лондон, не имея ни малейшей идеи, куда пойти и чем заняться.
Мне казалось, что мистер Ону (русский дипломат Александр Михайлович Ону. — Прим. перевод.) должен по-прежнему занимать пост Генерального консула. Он был назначен на этот пост Временным правительством в то же время, когда мой муж должен был ехать в Лондон.
Александр, наоборот, считал, что после того, как большевики захватили власть, Ону скорее всего вернулся в свое имение во Франции.
На всякий случай мы отправились в консульство. И застали нашего друга там.
Ону любезно пригласил нас остановиться у них с женой и затем предложил моему мужу работу в консульстве за 4 фунта в неделю! Какая ирония судьбы! Но, конечно же, мой муж с благодарностью согласился.
Мы оставались у Ону 11 дней, а затем три года пытали счастья, снимая разные дома, пока наша подруга миссис Фрейзер не предложила на зиму свою квартиру в Эклестон Плэйс.
Там мы почувствовали себя совершенно как дома. Мы обнаружили в спальне громадную кровать, над которой висела памятка о том, что в этой кровати однажды спал принц Альберт. В этой кровати с легкостью могло бы поместиться четыре принца Альберта!
Перед тем как покинуть Ригу, нам пришлось попрощаться с некоторыми родственниками моего мужа. Ольга Мейендорф была секретарем в Y.W.C.A. (Всемирной женской организации, борющейся за социальные и экономические реформы, которая была основана в 1855 году в Англии. — Прим. перевод.) и дала мне письмо к мисс Спенсер и к президенту Ассоциации в Лондоне — миссис Валдегрейв (миссис Валдегрейв была невесткой миссис Фрейзер).
На следующий же день после приезда в Лондон я отправилась в Марлей Хол, где должна была состояться встреча Y. W. C. A.
Я была одета в ту же одежду, в которой приехала в Лондон — в старый плащ. Но мисс Спенсер сразу же узнала меня, тепло приняла и представила аудитории: «Это человек, которого мы давно знаем и который помогал нам в Петербурге».
Все сразу же стали улыбаться и выказывать мне свою поддержку. А я так растерялась от столь теплого приема, что не могла вымолвить и слова и только кивала головой, выражая свою благодарность.
Я стала членом Y. W. C. A. в Лондоне, а также членом Инициативного Комитета.
Мне очень хотелось, чтобы такой же Комитет начал работу в Латвии. Сказала об этом мисс Спенсер, но она ответила, что в настоящее время денег на это нет.
И несмотря на это, все-таки смогла открыть один комитет в Латвии и в Эстонии, и они до сих пор процветают в этих странах.
Персонал и секретари, которые отправились в эти страны, смогли найти там хороших помощников. И смогли организовать слаженную работу, несмотря на немецкое и латышское вмешательство.
Позднее я была в Вольфганге в Австрии на международной конференции Y.W.C.A. На ней было 23 представителя из Латвии и Эстонии, и мне было очень приятно видеть их всех, работающих слаженно и гармонично.
Мисс Валдегрейв присутствовала на небольшой встрече делегатов, на которой была и я. Я не могла не восхищаться ее тактом, спокойствием и остроумием, с которыми она сглаживала любые недоразумения. Все было сделано настолько тонко, что все покидали собрание, чувствуя себя лучшими друзьями.
Беспорядки, которые нам пришлось пережить, оказали на меня большее впечатление, нежели я предполагала. Очень скоро мне стало ясно, что состояние моих нервов не позволяет принять множество приглашений, которое к нам поступало.
Многое из окружающего нас в повседневной жизни производило на меня самое благостное впечатление. Это все было так непохоже на то, к чему я почти привыкла в течение последнего ужасного года.
То, как молодые люди уступали свои места в лондонском метро пожилым дамам, было очаровательно. Это был первый раз за долгий период, за исключением Австрии, когда я наблюдала в народе такую вежливость.
В России же во время и после революции на лицах толпы было написано только желание проглотить своего соседа.
Последняя квартира, которую мы занимали в Лондоне, находилась на Эшбурн Плэйс. Это было очень приятное жилище.
Домашний уют ему придавала мебель моей свекрови, которую привезли из Веймара и которая напоминала моему мужу о годах детства в его родном городе.
В апреле 1924 года нам сообщили, что у нас есть три месяца, чтобы найти себе новое жилье.
Когда мы почти отчаялись найти дом, который бы устроил нас, мой муж услышал от леди Галвей о Гарден Сити. Он отправился туда на разведку, и дом пришелся ему по вкусу. На следующий день я тоже поехала туда, и мне тоже понравилось.
В итоге мы решились на покупку.
Это был скромный небольшой дом, который тем не менее казался довольно солидным, уютным и привлекательным.
Газон перед домом был уже готов. А вот на заднем дворе мы обнаружили большой участок земли, находившийся в заброшенном состоянии. Его полностью обработал мой муж.
Частично помогла и я. Муж поручил мне это в качестве забавы, и я справилась!
Июнь 1934-го.
Сейчас мы находимся на пороге новой главы в нашей жизни.
Мы живем в нашем маленьком доме в Велвин Гарден Сити, 27, и мы привязаны к имению Мон Реп в Финляндии, принадлежащему нашей кузине баронессе Мари Николаи, где мы в свое время провели так много счастливых отпусков.
