— Ну а каков расклад сил среди окружения королевы? — хмуро поинтересовался Дрейк у мэра.
— Ряд советников во главе с канцлером Беркли настаивают на возвращении захваченных ценностей испанской короне, а для вашей милости просят заточения в Тауэре. Впрочем, влиятельные пайщики предприятия Уолсингем, Хеттон и в особенности граф Лестер были, наоборот, на вашей стороне.
— А что сама королева? — не без дрожи в голосе спросил Дрейк.
— В точности сказать не могу, но ходят слухи, что королева весьма недовольна вашими грабежами в Перу, — развел руками мэр, тут же спросив не без умысла: — Ну а что собираетесь делать вы?
Дрейк лишь вздохнул:
Ждать ответа на свое письмо от Ее Величества.
Недовольные матросы, не имевшие возможности сойти на берег и обнять родных, собираясь, гадали, что сделают с ними, когда их капитана отправят в Тауэр, и оставят ли им хоть что-то из награбленного.
Через несколько дней посланец привез ответ от королевы Елизаветы. Можно только представить, как волновался Дрейк, срывая королевские печати. Но ответ оказался более чем благосклонным. Елизавета приказывала капитану немедленно прибыть к ней, прихватив наиболее любопытные предметы из сокровищ.
Только тогда "Золотая лань" вошла в порт, который в тот момент оказался почти пуст. Поразительно, но великого мореплавателя из его великого плавания никто не встретил. Как оказалось, было воскресенье, и все горожане в это время находились в церкви на воскресной службе.
Что касается Дрейка, то он был весьма удивлен, полагая, что день его возвращения 26 сентября является понедельником. При этом шканечный журнал "Золотой лани" велся с большим тщанием, и там ошибки быть не могло. С "потерей дня" позднее разбирались английские ученые, которые и нашли ответ. Это сегодня морякам прекрасно известно, что при пересечении линии перемены дат в полночь меняется дата. Если судно следует в восточном направлении, то повторяется прежняя дата. Если же судно следует в западном направлении (а именно так плыл Дрейк), пропускаются одни сутки (одно число выпадает из календаря).
Появление Дрейка и его людей повергло Плимут в состояние шока. Дело в том, что Дрейка все давно считали погибшим, особенно с тех пор, как за полтора года вернулся на "Елизавете" капитан Винтер, который ничего не мог рассказать о судьбе своего адмирала. Людей с "Золотой лани" давно отпели в церкви, их жены считались вдовами, а дети сиротами… И вдруг они вернулись живыми. Разумеется, потом были радость встречи, объятия, слезы радости у тех, кто дождался возвращения с моря своих отцов, братьев и сыновей, и слезы горя у тех, кто их не дождался.
В Плимуте Дрейк узнал и о судьбе остальных судов своей флотилии. Что касается "Златоцвета", то он со всей своей командой погиб где-то в волнах Тихого океана во время той бури, которая разметала флотилию.
Что касается "Елизаветы" капитана Винтера, то она вернулась в Плимут еще в июне 1579 года. Винтер объяснил свое возвращение тем, что вынужден был уступить команде, опасаясь ее бунта. До сих пор историки спорят о мотивах возвращения капитана Винтера. Есть свидетельства участников плавания, что это сам Винтер настоял на возвращении. Есть и другие точки зрения. Историк К. Малаховский считает, что "скорее всего, дело было так. Прождав три недели Дрейка в одном из заливов Магелланова пролива, куда он спрятался от бури, Винтер, считая, что оба судна погибли, не решился один продолжать опасное плавание и повернул назад, к удовольствию команды".
В народе Дрейка чествовали весьма бурно. Такие герои, как он, всегда в чести у простолюдинов, но при королевском дворе мнения разделились. Кое-кто (это были приверженцы "партии мира" с Испанией) не принял его подарков, как заведомо награбленного. Испанский посланник требовал наказания морского разбойника и возвращения отнятого по принадлежности. Королева некоторое время колебалась. Наконец она приняла решение.
* * *
В тот же день Дрейк с несколькими мешками драгоценностей поспешил к королеве в Ричмондский дворец.
А скандал вокруг Дрейка, по существу, только-только начинался. "Партия мира" во главе с лордом Берли требовала расправы над вернувшимся пиратом, а то и вообще его выдачи на расправу испанцам.
Посол Филиппа Бернардино де Мендоса, добившись приема у королевы, заявил напрямую:
— Мой король требует немедленного возвращения всех награбленных сокровищ и предания суду пирата Дрейка.
А чтобы у Елизаветы не оставалось сомнений относительно того, сколько награбил ее любимец, де Мендоса в изысканном поклоне передал Елизавете перечень всех испанских сокровищ Дрейка.
— О, как я вас понимаю! — взмахнула веером королева. — Всякое зло непременно должно быть наказано. Но, увы, я не могу наказывать Дрейка до тех пор, пока не выясню у него сама всех обстоятельств плавания.
Как оказалось, история кругосветного плавания имела и весьма любопытное продолжение в Испании. Дело в том, что ушлые испанские чиновники списали на Дрейка все свое воровство за много лет. Если сложить по отчетам испанской короне, сколько серебра украл Дрейк, то получается почти три с половиной тысячи тонн. При этом "Золотая лань" имела едва ли сто тонн водоизмещения и такого огромного количества серебра, не говоря уже о золоте, просто не могла принять. Так что далеко не все в Испании проклинали Дрейка, были и такие, кто воздавал ему хвалу, правда, делал это вдалеке от чужих ушей.
…Прибыв во дворец, Дрейк смело вошел в приемный кабинет Елизаветы и молча преклонил перед ней колено. Рядом с ним лакеи поставили мешки с "подарками".
Историк пишет: "Дрейк выглядел очень импозантно. Одетый с подчеркнутой роскошью невысокий голубоглазый крепыш с обветренным, загорелым лицом, на котором заметно выделялся шрам от индейской стрелы, с белокурыми волосами, ставшими еще светлее от многомесячного действия тропического солнца, он смотрел на Елизавету спокойно и уверенно. Дрейк не сомневался, что привезенные "образцы" окажут нужное действие.
И он не ошибся".
Чтобы аудиенция шла веселее, Дрейк сразу же вручил Елизавете золотую корону с пятью большими бриллиантами. Королева корону примерила и дарителю улыбнулась… Дворцовая хроника отметила, что беседа Елизаветы с Дрейком продолжалась более шести часов. При этом никого третьего там не было и беседа, надо полагать, была весьма доверительной и откровенной.
После аудиенции Дрейк сразу же вернулся в Плимут и занялся регистрацией захваченных богатств.
В виде особой милости Дрейку королева приказала, чтобы он сам до официальной регистрации взял из захваченных сокровищ 10 тысяч фунтов стерлингов для себя и еще 10 тысяч фунтов стерлингов для раздачи своим матросам. Затем все остальные сокровища подлежали строгой регистрации и перевозились на хранение в подвалы Тауэра.
