Нам не пришлось долго искать их самолет.
Пит летал за лидером. Вид у него был важный и самодовольный. Он старательно вел самолет и точно выполнял все маневры. Я приблизился и полетел рядом с его самолетом. В первую секунду он меня не заметил. Когда он оглянулся, я дал Джиму знак. Скелет посмотрел прямо на Пита и защелкал челюстями…
Ужас и изумление отразились на лице Пита. Он оглянулся назад, на эскадрилью. Он должен был это сделать, чтобы не удариться о соседний самолет.
Он недолго противостоял искушению и снова посмотрел в нашу сторону. Скелет опять защелкал челюстями. Это повторилось три или четыре раза, пока я, наконец, не пожалел Пита. Он отчаянно косил, следя одним глазом за эскадрильей, а другим — за скелетом. Я устроил ему заключительное представление, а затем стал снижаться и полетел на розыски другой дичи.
Джимми Дулитл демонстрировал американские самолеты по всему свету. Во время одного из своих полетов он сел в Бандонге (Ява), где находился главный штаб воздушного корпуса Голландской Ост-Индии. Корпус имел несколько американских машин типа «Кертис Хавк» с мотором «Конкверор». Джимми предложили подняться на одной из этих машин и сделать несколько фигурных полетов.
После того как Джимми добрых полчаса показывал им свое искусство, он действительно вошел во вкус. Он решил сделать пике с высоты примерно шести тысяч футов и эффектно выйти из него над самой землей.
Он сделал горку и опустил нос машины. Самолет с ревом летел прямо вниз, к земле. Джимми взял ручку на себя, чтобы выровняться над самой землей, но тут-то и дали себя знать кое-какие мелочи, которых раньше он не принял в расчет. Во-первых, он перед этим летал на «Хавке» с мотором «Циклон», более легком, чем тот «Хавк», который он сейчас отчаянно пытался выровнять над аэродромом. Во-вторых, он привык летать над аэродромом, лежащим на уровне моря, то есть в более плотной атмосфере. Теперь же он увертывался от земли над аэродромом, лежащим в двух тысячах пятистах футах над морем. Тяжелая машина, проваливавшаяся в разреженном воздухе, при выходе из пике поцеловала землю и снова взмыла вверх.
Джимми размышлял о том, цело ли его шасси. Он сделал круг и обнаружил, что оно не пострадало.
Когда он вылезал из кабины, к нему бросились голландские офицеры.
— Боже мой, Джимми, — пели они хором, похлопывая его по спине, — это был самый искусный полет, какой нам случалось видеть…
— Хм, — проворчал Джимми, все еще думая о том, как ему повезло. — Искусный полет, чорт возьми! Это был самый дурацкий полет в моей жизни.
Они знали это, конечно, не хуже самого Джимми, и утверждая противное только из вежливости.
С тех пор они души не чаяли в Джимми, потому что он сказал им правду, а не попытался сыграть на этом деле.
Эту забавную историю рассказал мне Джордж Вейсс, один из ребят, управлявших самолетом «Дейли-Ньюз», с которого производилась фотосъемка для нью-йоркского иллюстрированного издания. Это случилось с Джорджем, когда он летел с покойным Роджерсом, некогда служившим в военном воздушном флоте.
Командир Роджерс летал на заре авиации — в те дни, когда только что появились самолеты Райта. Несколько лет тому назад он познакомился с Джорджем в Вашингтоне. Он попросил Джорджа доставить его на самолете домой в Гавр де Трас (Мериленд). Он уверял Джорджа, что как раз возле его дома есть поле, на которое они могут спокойно сесть. Он сказал, что сам неоднократно садился на это поле.
Джордж взял его на своей «Травелер».
Когда они подлетели к дому командира, командир указал поле.
— Оно полно коров, — возразил Джордж.
— Это пустяки, — заявил командир, — Надо только прожужжать над полем пару раз. Кто-нибудь выйдет и разгонит коров.
Джордж так и сделал. Действительно, кто-то вышел и согнал коров с поля.
— Все-таки я не могу здесь сесть, — протестовал Джордж, — поле слишком мало.
— Да нет, можете, — уверял его Роджерс, — я же садился.
Джордж снова сделал круг над полем. По его словам, оно было величиной с большой носовой платок и окружено высокими деревьями.
— Уверены ли вы, что садились именно здесь? — еще раз спросил Джордж.
— Ну, конечно, — уверял Роджерс, — снижайтесь, места хватит.
Джордж подумал, что уж если Роджерс садился здесь, то он и подавно может это сделать. Он рассказывал, что, наконец, проскользнул над деревьями, больше падая, чем планируя, и с треском хлопнулся на поле, ожидая, что самолет обязательно разлетится на куски. К счастью этого не случилось по совершенно непонятной причине.
Джордж остановил машину в пятидесяти футах от деревьев, навалившись на тормоза. Он абсолютно не представлял себе, как выберется из этого места, не искалечив машины.
Вечером, за выпивкой в доме командира, Джордж спросил:
— Послушайте, командир, скажите мне теперь правду. Действительно ли вы садились на этом поле?
— Конечно, садился, — ответил командир. — Это было в тысяча девятьсот двенадцатом году и я летел на Райтовском самолете.
Джордж фыркнул в свой стакан. Самолеты Райта садились и взлетали так медленно, что на них можно подняться с обеденного стола.
— А помните деревья вокруг поля? — спросил командир.
Джордж прекрасно их помнил.
— Так вот, в тысяча девятьсот двенадцатом году они были только кустами…
Я пытался выучить мою жену летать. Мне казалось, что жена летчика, должна кое-что понимать в летном деле. Было бы очень удобно, если бы Ди могла сменять меня на управлении в больших перелетах. Я добился ничтожных результатов. Во-первых, у Ди было неважное зрение (это большой недостаток), во-вторых, у нее совершенно отсутствовала способность координировать свои движения. Я бился, потел, ругался.
— Не скользи на поворотах, — стонал я, — педалью и ручкой надо действовать одновременно. Если ты отводишь ручку направо — нажимай правую педаль. Если налево — левую.
Тем временем самолет переваливался на другую сторону и снова скользил. Ди не принимала своих полетов всерьез, как это делал я. Ей не особенно хотелось летать. Она делала это только ради меня.
Мне казалось, что если я как следует пристыжу ее, — она исправится. Я выбрал день, когда она действовала особенно скверно. Самолет принимал все положения, кроме правильного. Она скользила, проваливалась и раскачивала самолет во все стороны. Я призвал на помощь все свое долготерпенье.
— Ди, — сказал я, — неужели тебе не хотелось бы гордиться тем, что ты умеешь летать? Другие женщины выучиваются же. Посмотри, сколько девушек летают. И здорово летают! Анна Линдберг, например. Она прекрасно управляет самолетом. Она летает уже совершенно самостоятельно, а ведь только недавно научилась…
