- Конвой противника стоит в проливе, вижу его хвост.
И перед капитаном 1 ранга Кузьминым встала новая задача с двумя неизвестными. Почему противник остановился в проливе? Что он намерен дальше делать?
Радисты перехватили радио противника. Оказывается, гитлеровцы обнаружили наши торпедные катера в районе Варангер-фиорда. Можно предположить, что конвой будет стоять в проливе до рассвета, когда торпедным катерам атаковать будет невыгодно. Напрашивалось решение послать все катера в район западнее острова Варде, где находилась группа Ефимова, и оттуда атаковать конвой. Однако правильно ли разгадано намерение противника? А если суда продолжат свое движение? Тогда катера не успеют их догнать и атаковать до захода в порт. Поэтому для усиления группы Ефимова были посланы только катера Павлова, а ударную группу оставили в своем районе к востоку от острова Варде.
После того как катера Павлова пошли на соединение с группой Ефимова, ударная группа катеров своим Передовым отрядом стала подходить к острову. И тут катерники увидели, как корабли противника потянулись из пролива в район залива Варангер-фиорда, о чем Решетько немедленно донес на командный пункт. Впоследствии А. В. Кузьмин рассказывал, что этот момент был поворотным. После окончательной оценки обстановки с командного пункта передали на катера:
- Общая атака! Место боя район Кибергнеса!
Командир соединения выполнил свою задачу по управлению силами в бою. Он нацелил катера на конвой, сосредоточил их усилия. Теперь дело за командирами групп, которые должны были осуществить замысел командира соединения.
Кузьмин был уверен, что командиры выполнят поставленную задачу. И все же тревога за их судьбу, тревога командира, который не может быть вместе со своими подчиненными, не покидала его. В бою случается всякое, победа может достаться ценой больших жертв, и Кузьмин каждую неудачу командиров склонен был считать своей собственной. Этим, вероятно, и объясняется та исключительно высокая требовательность, которую он проявлял лично к себе, та истинная самокритичность, с которой он оценивал все свои действия и действия подчиненных. Когда же речь заходила об успехах катеров, которыми од командовал, Кузьмин умалчивал о себе.
Начинался рассвет. Торпедные катера ударной группы, следуя на контркурсах с конвоем противника, стали выходить на его середину, чтобы атаковать широким фронтом. Конвой выглядел несколько необычно. Строй его был беспорядочным, часть транспортов стояла без хода, корабли охранения на малых ходах курсировали со стороны моря. Можно было предположить, что противник обнаружил. мины, выставленные катерами Павлова, и производит траление или заметил наши катера и решил остановиться под защитой береговой батареи мыса Кибергнес. Во всяком случае это замешательство было только на руку катерам ударной группы.
Обнаружив приближавшиеся катера, гитлеровцы, очевидно, приняли их сначала за свои и начали давать прожектором опознавательные сигналы. Наши, не отвечая, продолжали сближение, выигрывая драгоценное время. Тогда фашисты открыли артиллерийский огонь с кораблей. Вслед за кораблями начали стрельбу и береговые батареи мыса Кибергнес и острова Варде. Выдвинутый вперед торпедный катер старшего лейтенанта Домысловского поставил дымовую завесу. Но то ли ветер переменился, или рассчитал он неточно, дымовая завеса оказалась несколько в стороне и не прикрыла катера.
Мощь вражеского огня нарастала. Надо было срочно что-то предпринимать. И тут произошел случай, который так и вошел в историю боевых действий советских катерников под названием "дымзавеса Быкова". Старший лейтенант Василий Быков на полном ходу сблизился с конвоем на короткую дистанцию и повел свой катер вдоль строя вражеских кораблей, как на параде, оставляя за собой густой шлейф дыма. Постановка дымовой завесы заняла около шести минут. За это время по торпедному катеру было выпущено несколько тысяч снарядов. Кое-кто говорил потом, что Быков родился под счастливой звездой, что ему просто повезло. На самом деле здесь больше, чем везения, было умения, находчивости, высокого тактического мастерства, беспредельного мужества. Управляя катером, Быков внимательно следил за полетом трасс, и, когда разрывы начинали кучнее группироваться вокруг катера (от попаданий осколков летели щепки из палубы), он с полного резко уменьшал ход до малого. И тогда снаряды падали уже впереди катера. Вражеские артиллеристы вносили поправку на уменьшенную скорость, а Быков снова резко увеличивал ход. Казалось бы, не такой уж и сложный маневр, но какая требовалась выдержка, сила воли для того, чтобы сосредоточить на себе весь огонь, заставить артиллеристов противника стрелять в одну точку, а затем неожиданным изменением хода увести катер от прямых попаданий!
В самом конце героического рейда Быкову на пересечку вышел тральщик противника. Искусно маневрируя, Быков почти в упор выпустил в него торпеду и потопил. Дымовая же завеса, поставленная Быковым, сначала полностью прикрыла все наши катера от наблюдения противника, а затем, гонимая ветром, наползла на конвой, лишив вражеских артиллеристов всякой возможности вести прицельный огонь. Под ее прикрытием торпедные катера пошли в атаку на транспорты и корабли охранения.
Первым атаковал лейтенант П. П. Диренко, на катере которого находился командир группы капитан-лейтенант Решетько. Когда вышли из дымовой завесы, Диренко увидел транспорт и вблизи него сторожевик. Командир выпустил с малой дистанции последовательно две торпеды - одну по транспорту, другую по сторожевику. Обе торпеды попали в цель. Сторожевик затонул, а транспорт получил повреждение. Два других катера под командованием старших лейтенантов Киреева и Домысловского потопили еще по транспорту.
Вслед за группой Решетько вступила в бой группа торпедных катеров под командованием капитана 3 ранга Коршуновича. Старший лейтенант Желваков с ходу торпедировал миноносец. Старший лейтенант Фролов выпустил торпеду по сторожевику. Старшему лейтенанту Кузнецову также попался на прицел сторожевой корабль, и он пошел на сближение с ним. Сторожевик оказал сильное сопротивление,- видимо, экипаж этого корабля уже кмел встречи с торпедными катерами и обладал опытом отражения атак. Один из снарядов попал в орудийный кранец торпедного катера. Осколками ранило в руку и ногу старшего матроса Лялько, находившегося поблизости. Однако, когда Лялько увидел, что в кранце загорелся боезапас, он, преодолевая боль, стал выбрасывать магазин с загоревшимися снарядами за борт и этим спас катер от взрыва. Тем временем Кузнецов, улучив момент, выпустил по сторожевику две торпеды, одна из которых попала в цель.
