Мы, естественно, наслаждались своим неожиданным вынужденным отдыхом. Сауна дала нам возможность снова почувствовать себя людьми, и мы словно заново родились. Благодаря этой возможности я также избавился от своего плеврита и вновь был совершенно здоров. Однако мы не имели понятия, насколько долгим будет наш отдых.
На фронте всегда хочется воспользоваться временными благами, прогоняя прочь мысли о том, что будет «потом» и «как долго». Только мы успели привыкнуть к уютному теплому помещению, как пришло донесение от обер-фельдфебеля Цветти, что радиатор на его «тигре» тоже потек и повреждена ходовая часть второй машины. Наверное, русские были вполне удовлетворены, повредив три наши машины. Известно, что у них был зуб на «тигры».
Пока что Цветти оставался в деревне. В случае боевых действий он, по крайней мере, мог оказать пехоте огневую поддержку. Я пошел к своим ребятам из технической обслуги, чтобы посмотреть, как продвигается ремонт моего радиатора. Я не сомневался в том, что мы просидели без дела достаточно долго.
Работу, которой занимались люди из ремонтного взвода, нельзя описать, используя привычную терминологию.
В наши дни то, что они делали руками, охарактеризовали бы как нечто, находящееся за пределами человеческих возможностей. Эту самоотверженную работу за линией фронта нельзя было организовать одними приказами. Наоборот, она предполагает внутреннюю убежденность и стремление помочь войскам на фронте всеми доступными способами.
Обер-фельдфебеля Дельцайта, командира ремонтного взвода, никак нельзя было назвать человеком, с которым легко поладить. Его положительные стороны были скрыты за очень грубой наружностью. Он часто так донимал своим ворчанием, что его подчиненные старались поскорее переодеться в рабочую форму.
Подобным же образом он относился и к своему начальству, но мы не могли себе представить, что произошло бы, если бы его подчиненные позволили то же самое проделать в отношении его.
Дельцайт, первоклассный профессионал, использовал все свои способности, чтобы привести в норму поврежденную машину. Он был также и хорошим товарищем, который никогда не оставлял своих людей в беде. Положение дел в его взводе было гораздо более благополучным, чем во всех других.
Люди из ремонтного взвода во время боевых действий работали днем и ночью и конечно же не уступали в стойкости солдатам на фронте. Если Дельцайт обещал отремонтировать машину к определенному времени, на него можно было рассчитывать. Люди именно такого склада нужны на фронте. И разве имело большое значение, что кто-то несколько груб от природы? Люди сладкоречивые и любезные не годятся там, где нужно показать, на что ты способен.
16 марта 1944 года наш друг Дельцайт действовал в своей взыскательной и заслуживающей доверия манере. Посетив бункер ремонтного взвода, я узнал, что мой танк будет готов к полуночи.
Это значило, что не оставалось никаких помех для того, чтобы и другие танкисты заступили на смену. Наш «прогул» длился ровно 24 часа, но мы хорошо его использовали. Я сообщил экипажу Кершера, что им не следует полностью распаковывать свои вещи. Напротив, они должны держать все наготове и ложиться, чтобы успеть поспать в комфорте несколько часов.
Тем временем остальные две роты и штаб батальона были направлены в район Плескау (Пскова. — Пер.). Мы остались одни на позиции у Нарвы. И так уж случилось, что мне больше не довелось вновь увидеть майора Йеде.
Он был награжден Рыцарским крестом 15 марта, а затем переведен командовать школой унтер-офицеров в Эйзенахе. Это означало признание заслуг и подъем на несколько ступенек по карьерной лестнице, но отъезд, конечно, дался ему нелегко.
Нам тоже не хотелось, чтобы он уезжал, потому что у нас с ним были такие прекрасные отношения. Товарищи, которые присутствовали, когда одновременно отмечали его Рыцарский крест и отъезд, потом рассказывали мне, насколько тяжело было для Йеде расставание с 502-м батальоном.
Он не мог сдержать слез, когда каждый из сослуживцев пожимал ему руку. После войны я окольными путями узнал, что русские привлекли его к так называемому «суду за военные преступления» в Эйзенахе. Мне так и не удалось получить информацию о вынесенном вердикте. К сожалению, все следы его оказались потеряны.
Вечером мы долго сидели с фон Шиллером за бутылкой доброго шнапса. Он не мог понять, почему я хочу прилечь перед отъездом. Он не сильно ошибся, когда сказал, что мне представится благоприятная возможность отдохнуть на фронте, несмотря на неудобства.
Конечно, иваны тоже кое-что добавляли в этом отношении. Нам было слишком хорошо известно, что обманчивому затишью скоро придет конец. Так что я покинул своего ротного командира и лег спать. Мы собирались отправиться в четыре часа утра. Таким образом, наши товарищи могли заступить на вахту до рассвета и получить свою подлатанную машину не на виду у русских. Я дал указание караульному разбудить меня. К сожалению, я не принял во внимание его «деликатность». Когда сам Кершер в конце концов около пяти часов пришел ко мне, я все еще пребывал в глубоком сне. Караульный упрямо твердил, что будил меня, как было приказано, и я даже ему отвечал, но теперь не хочу в этом признаться. К тому же я был с похмелья. Усугубляя ситуацию, я накричал на ни в чем не повинного караульного и помчался к своей машине. Все уже меня там ждали. Времени было в обрез.
Мы прибыли к позиции Цветти в восьмом часу. Он успел исчезнуть перед самым рассветом. Связь с пехотой оказалась в полном порядке, а комбат сказал мне, что на фронте спокойно, поэтому я сразу же пошел спать. Если бы мы понадобились, то всегда были под рукой. Солдатам на фронте также было спокойнее, когда мы не мозолили глаза рядом, давая русским повод начать бешеную пальбу.
Вскоре после рассвета я был разбужен более грубо, чем мне хотелось бы. Будильником на этот раз оказались русские. Среди голубого неба они создали огневую завесу, не оставлявшую места воображению. Она покрыла весь фронт нашего плацдарма. Только Иваны могли устроить подобный огневой вал.
Даже американцы, с которыми я позднее познакомился на западе, не могли с ними сравниться. Русские вели многослойный огонь из всех видов оружия, от беспрерывно паливших легких минометов до тяжелой артиллерии. Они показали нам, что в последние несколько недель зря времени не теряли, и им было не до сна.
