первым заместителем тоже старейший речник по фамилии Качалов. Они были лично очень дружны и всегда отбивались от властей сообща, а претензий к их работе было много – весь Север зависел от их работы, а здесь еще и лесники с каждым годом набирали объемы лесозаготовок в Приангарье, и надо было его вывозить или сплавлять теплоходами. И в последние годы Иван Михайлович уже жил своим авторитетом: в дела сильно не вникал, за все дела теперь информировал Качалов, хорошо знавший производство и умевший хорошо нападать на заявителя. Потом к этой двоице прибавился новый зам в лице Степана Ивановича Фомина, бывшего капитана теплохода «Александр Матросов». И с этой троицей руководителей нам, секретарям приангарских райкомов, было приятно и интересно работать, они нас никогда не подводили, и мы на них не жаловались. Все заявки на завоз горючего, организацию пассажирских перевозок или буксировку плотов они выполняли для северных районов в первую очередь. Однажды я попросил Назарова сделать срочную работу – перевозку магнезитовой сырой руды на завод для отработки там технологии ее обогащения. Пароходство сразу пригнало 500-тонную баржу с металлической палубой. Но наши горняки без оборудования специального деревянного настила стали навалом грузить кусковатую руду и местами погнули и повредили палубы несамоходной баржи. За это меня И.М. Назаров только пожурил, а золотосурьмяный комбинат наказал.
Начальниками управления цветной металлургии совнархоза побывало несколько человек, среди них Окладов и Григорий Васильевич Туровец, он одно время был и зампредседателя совнархоза. Многоопытный горняк и руководитель, когда-то был и управляющим трестом «Енисейзолото». Немного авантюрного характера, смелый, но он был ответственным и никогда не подводил подчиненных, умел в нужный момент их защитить. Золотая промышленность края много лет не выполняла государственные планы, и всегда винили руководителей треста, а они, по правде сказать, работали, как черти, на этих технически отсталых предприятиях. Туровец работал с нами напрямую уже после ликвидации совнархозов.
Как-то нас с ним вызывают в кабинет первого секретаря крайкома, которым был уже В.И. Долгих, за невыполнение плана золотодобычи в третьем квартале года, а наш район давал больше половины золота края. Вытащил нас на «проработку» тогдашний секретарь крайкома по промышленности Александр Иванович Исаев. Я был настроен по-боевому, и все наши неудачи с планом обосновывал его завышенностью, он взят с потолка, поскольку все годы выполняли его, как говорили, через пуп, а нам его «наваливали». И я заявил, что план и по году не будет выполнен. Таких заявлений в партийных органах обычно не принимали, а сразу грозили оргвыводами, то есть снятием с работы. Долгих слушал и молчал, а Исаев нажимал и требовал, безусловно, выполнения годового плана и стал брать в пример в качестве лучшего предприятия края Норильский комбинат. И вот здесь Григорий Васильевич не вытерпел и сказал: «Норильским комбинатом сейчас может управлять любой дурак, и комбинат будет не только выполнять, но и перевыполнять план, имея такую прекрасную сырьевую базу по богатству полезных компонентов в руде». Такое заявление Туровца Долгих не понравилось, ведь он был недавно там директором, но он промолчал. И ведь Туровец на сто процентов был прав, поскольку золотая промышленность края имела очень низкое содержание золота в рудах, да еще и россыпи, которые уже были отработаны в богатых полигонах. Но Туровец забыл, что Долгих там работал, и потом сожалел об этом.
Г.В. Туровец на работе износился, успел ранее еще поработать на урановых рудниках Чукотки, поэтому, как только исполнилось шестьдесят лет, ушел на пенсию, но оставил после себя хорошие воспоминания как о человеке и руководителе золотой отрасли. Несколько лет спустя, когда я уже стал работать начальником КТГУ, Туровец обратился ко мне с просьбой насчет какой-нибудь работы, дома без работы не мог жить. Пробовал он заняться дачей, но был с детства далек от земли и бросил ее. Kaк-то встретив меня на улице, стал что-то рассказывать о новостях. Я ему сказал, что мне некогда, бегу в крайком. А он мне с обидой: «Все вы теперь заняты, а мне что делать? Утром встаю с постели, слушаю последние новости местного радио, к обеду известия из Москвы, потом начинаю читать газеты и журналы, вечером слушаю Китай, потом «голос Америки» и т.д. И к концу дня у меня от новостей распухают в голове мозги, информацию надо кому-нибудь выдать, освободиться. Начинаю рассказывать жене, а она отмахивается, ей неинтересно: «Отстань со своей политикой». И ты не хочешь меня послушать, все куда-то торопишься».
После такого откровения я поговорил с Б. Зархиным, руководителем экономической лаборатории края от СО АН СССР, чтобы его взяли на работу, а оплачивать его работу будет КТГУ. И вот так он дотянул до своей кончины как научный сотрудник, а знаниями он обладал колоссальными.
Строительными делами в совнархозе и крае заправляли два человека – Воробиевский, который быстро уехал на высокую должность в ЦК, и Борис Михайлович Зверев, ставший после совнархоза начальником «Главкрасноярскстроя», который потом стал мощнейшей строительной организацией Сибири. Наше с ним знакомство тоже началось с предвыборной кампании, когда его избирали депутатом Верховного Совета РСФСР. Человек он обаятельный и общительный, к нам сразу вошел в доверие и несколько раз побывал в районе. Но поскольку у него в нашем районе не было своей строительной организации и базы, а наши перспективные горные объекты не были готовы к строительству, то ощутимой помощи мы от Зверева не получили, а потом он уехал в Москву зам министра по лесной отрасли хозяйства.
С первых дней работы в новом районе я познакомился и завел контакты с начальником управления лесного хозяйства края Александром Ивановичем Кудрявцевым. Очень опытный хозяйственник и политик, он много нам помогал, и в то же время навязывал то, что было выгодно только его ведомству. Лесхозы начали заниматься лесозаготовками, а не охраной лесов.
Лесозаготовки края курировал зампредсовнархоза Николай Афанасьевич Усенко. С этим ведомством нам пришлось и дружить, и ругаться. Объем лесозаготовок в плановом порядке с каждым годом увеличивался, а капиталовложения в лесную отрасль не шли, все делалось на ура, за счет внутренних резервов. Жилья нет, дорог круглогодового действия нет, нижние склады не построены, и денег на это не дают. Все пытаются решить за счет оргнабора рабочих, агенты ездят по всей стране, и везде людям обещают, что в Сибири можно быстро заработать деньги и хорошо устроиться в жизни. Привезут людей в Сибирь, а здесь зарплата мизерная и жить негде, кроме как в переполненных общежитиях-клоповниках. Но единственная помощь государства была в том, что выделялось много техники на
