были наполовину зависимы от краевых партийных советских и хозяйственных органов, от краевого бюджета, от выделенных государством средств на развитие производства, материально-технических ресурсов, транспортных средств. В районе в основном развивались сырьевые промышленные производства. У нас не было машиностроительного комплекса. Все это заставляло искать контакты с людьми в Красноярске, от которых это зависит, надеяться, что это поступит в плановом порядке, было просто утопией. Так мир давно устроен, что без связей, без контактов, без поддержки в большом деле проживешь в районе бесцельно.
У нас складывались хорошие взаимоотношения с руководством Красноярского совнархоза. П.Ф. Ломако в то время был переведен с повышением – стал заместителем председателя оргбюро ЦК по РСФСР (т. е. Хрущева). К руководству совнархозом пришла молодая команда из бывших норильчан. На первых порах председателем совнархоза стал Безяев – энергетик, но он скоро был переведен в Москву, и его место занял Василий Николаевич Ксинтарис, длительное время проработавший в снабженческих организациях Норильского промрайона.
Первым заместителем председателя Красноярского совнархоза стал Николай Тимофеевич Глушков. По профессии он финансист, имел среднее специальное образование, но по опыту уже прошел большие руководящие посты в «Енисейстрое», МВД СССР, потом заочно окончил юридический институт. Человек молодой и волевой. Как про него говорили, «где он прошел, там оставалась голая земля и пыль». Он хорошо изучил советскую школу управления и сам многое в жизни испытал. Как мне говорили, его родители были высланы в Сибирь из северной области России. У него было много противников, но за деловитость, знание дела и напористость его высоко ценили непосредственные начальники.
Несмотря на то что Глушков был по образованию финансист, он хорошо разбирался и в горном деле, и одно время даже в районе Канска руководил монацитовым производством, работал в Норильске. Я был на бюро крайкома, где его с большим трудом удалось, не без помощи Ксинариса, утвердить в должности первого зама. Зная его вес и оперативность в решении дел совнархоза, мне удалось с ним не только познакомиться, но и впоследствии подружиться на многие годы жизни. Я пригласил Глушкова приехать в район в благоприятное время года – конец августа, и объехать весь район, конкретно познакомиться с нашими делами, производством и месторождениями, сулящими большую ценность для страны.
Сначала были в северной части, преимущественно золотодобывающей, а потом и в южной, провез я его на полуглиссере по Ангаре до Стрелки, оттуда его увезла вызванная из Красноярска «Волга».
Удалось заманить в район и председателя совнархоза В.Н. Ксинтариса, проехали мы с ним территории района по Ангаре, однако в районе он не остановился, ограничился заслушиванием моей информации о делах в районе.
Я начал сразу налаживать более тесные связи района с краевыми управлениями народного образования и здравоохранения как наиболее важными для нас. Тогда там работали такие интересные молодые руководители, как Иван Степанович Тренкаев и Спартак. Они побывали в районе, и мы наметили меры, чем нам нужно помочь в первую очередь. Учительские кадры у нас были свои, не хуже, чем в других районах и городах края, а вот материальная база для их работы была никудышная, кругом разваливающиеся деревянные здания школ, построенных еще в 30-х и даже в 20-х годах.
А начальника Красноярского управления здравоохранением Степана Васильевича Гракова по нашей просьбе к нам направили для баллотирования в депутаты краевого совета. Это был удивительно контактный, заботливый и обязательный человек, и он был избран депутатом почти единогласно. Был депутатом два созыва, вплоть до ухода на пенсию.
Граков был очень интеллигентным, интересным человеком, доверительным и откровенным, наряду с его профессиональными знаниями медика. Он организовал постоянный выезд в район специалистов высокой квалификации для оказания консультаций, обследования больных. Помогал и в обеспечении кадрами, и в ремонте больниц и медпунктов, и мы в Красноярске у него стали почетными гостями.
У Гракова было два сына, и оба врачи. Один сын, Борис, был очень одаренным хирургом, член-корр. АМН СССР. Он умер раньше отца, последняя его должность – ректор Красноярского мединститута. Второй сын тоже хирург, специалист высокой квалификации, но без высокой должности. Степан Васильевич любил своих невесток и подчеркивал, что они обе красавицы. Хороший рассказчик и, наверное, большой выдумщик. Мне запомнился рассказ, как он отдыхал в санатории вместе со своей супругой: «Она знала мои слабости, и не отходила от меня ни на шаг. Я присмотрелся к одной даме, а потом и она ко мне, и у нас возникло обоюдное желание встретиться. Но как? Иду на танцы, в кино, а рядом жена, и так до самого отбоя ко сну. Но моя супруга любила утром долго поспать. Тогда я решил воспользоваться временем, говорил, что шел на физзарядку, и использовал его на роман с моей новой знакомой».
Или рассказывал другой случай: «Я загулял и несколько суток не приходил домой, жена знала, где я, и выжидала, не искала. Но ведь когда-то домой идти надо, женой и семьей я очень дорожил. И вот решил – сегодня иду домой, будь что будет. Позвонил в квартиру, жду ни жив ни мертв. Открывает дверь жена, остановилась у порога, на меня презрительно смотрит, подбоченясь, готова ударить меня по морде, как блудливого кота. И я, переступив порог, бухнулся ей в ноги и говорю: «Прости», при этом ожидал, что она меня пнет по голове, как пса. Она долго стояла, видать, раздумывала, что со мной делать. Потом говорит: «Иди в ванну!» Я так обрадовался, что мигом оказался в ванной, и мыл себя так долго, так тщательно, как никогда ранее».
Как-то вечером мы договорились с ним встретиться в здании райкома, чтобы переговорить перед его отлетом в Красноярск. Он пришел пешком по зимнему морозцу, весь раскрасневшийся от здорового воздуха на Ангаре. И я, как обычно, гостя спрашиваю: «Что вам, Степан Васильевич, у нас понравилось?» И заранее ожидал, как и все гости до него отвечали на этот вопрос – «люди, проживающие в районе, простые и гостеприимные». Но Степан Васильевич, не задумываясь, отвечает: «Снег! Белый чистый снег. Я бы его весь собрал у вас с Ангары и увез в Красноярск, чтобы он сделался чище и привлекательнее». У нас все котельные работали на дровах и не коптили так сильно, как угольные.
Начальником Енисейского пароходства был Иван Михайлович Назаров. Он не только бывалый речник, но и сибирский писатель, один из основателей Енисейского речного пароходства еще до Отечественной войны, очень уважаемый человек. И как руководитель пароходства он был человек слова – сказал, пообещал, значит, обязательно сделает. У него был
