Упорство республиканцев, очевидно, надоело фашистам, и они, не желая задерживаться на «пятачке», обошли его стороной. Тогда пулеметчики развернулись и ударили им в тыл. Так длилось около часа. С тревогой следили мы за поединком, но ничем не могли им помочь-у нас одни пистолеты.
На наших глазах погибли смелые парни: фашисты пустили на них три танка. Первый ребята подожгли, а два других зверски расправились с героями. Когда марокканцы ушли, мы похоронили отважных пулеметчиков на опушке парка. Как сейчас вижу их: один черный, курчавый, другой блондин, курносый, с широкими скулами. На лбу большая ссадина. Документов у второго не оказалось, только в черном портмоне нашли мы сложенную вчетверо первую страницу «Правды». Он лежал, широко разбросав могучие руки, словно прилег отдохнуть на минутку.
Мы помолчали. Каждый в эту минуту вспомнил свой дом. Я показал Коле письмо, которое получил от жены из Москвы, рассказал о новостях. Он внимательно и жадно слушал. От своих Коля давно не получал весточек, и на душе у него было тревожно.
Потолковали мы еще минут пять и разошлись по своим местам.
Атака мятежников на Мадрид с северо-запада провалилась. Поняв тщетность своих усилий, мятежники прекратили наступление в этом направлении и приступили к созданию сильной обороны на левом фланге, в районе Лас-Росас, Махадаонда. Учитывая изменившуюся обстановку, республиканское командование приняло решение перейти в контрнаступление и нанести удар с линии Вальдеморильо, Галапагар на юго-восток, во фланг главной группировке противника в районе Лас-Росас, Аравака, Махадаонда.
Главный удар из района Галапагар должна была наносить группа в составе 12-й и 14-й интернациональных бригад, танковой бригады и пяти батарей. В контрнаступлении участвовало около 9000 человек, 50 танков и 22 орудия.
Вспомогательный удар наносили из парка Эль-Пардо на Лас-Росас три бригады. 3-я и 21-я наступали в первом эшелоне, а наша 1-я – во втором.
Энрике Листер принял решение ввести свои войска в бой во второй половине дня 11 января, как только будет прорвана линия обороны противника. Нам предстояло наступать в стык двух бригад между двумя населенными пунктами: Лас-Росас и Махадаонда. Ключом обороны противника на этом направлении считалось здание телеграфа, расположенного на небольшом холме. Четыре его этажа противник сумел приспособить к круговой обороне. Многочисленный гарнизон готовился к длительному сражению.
И все же, несмотря на сильный опорный пункт, лежащий перед нами, направление наступления выбрали удачно. Ведь в случае падения телеграфа можно было легко захватить и оба селения.
Приготовились к наступлению. Пулеметчики еще раз проверили «максимы», запаслись патронами. Артиллеристы тщательно замаскировались, нанеся на карту вражеские цели. Даже врачи, с хорошо укомплектованными санитарными сумками, притихли в томительном ожидании атаки. А сигнала все не было. Прошел час, второй, третий… Хозяйственники роздали бойцам ужин, накормили всех душистой паэльей, своеобразным испанским пловом с курицей, острыми приправами.
И снова томительные часы ожидания. Сиреневые сумерки принесли прохладу и назойливую трескотню цикад. В другое время их приятно слушать, мечтая под звездным небом, а сейчас они мешали и отвлекали, казалось, что из-за них прослушаешь сигнал атаки. Но его не было ни вечером, ни ночью, ни утром. И вот почему: части соседних бригад – 3-й и 21-й, первыми начинавшие наступление, у самой линии обороны противника неожиданно наткнулись на проволочные заграждения. Саперы растерялись, специально выделенных людей для проделывания проходов не оказалось, и, пока части стали перестраиваться, противник, открыв ураганный огонь, прижал республиканцев к земле. Атака захлебнулась. Мятежники вызвали на подмогу авиацию. Замешкавшихся пехотинцев франкисты зажали в крепкие тиски и принялись обрабатывать авиацией, артиллерийским и минометным огнем. Республиканцы спешно принялись зарываться в землю.
Мы с начальником штаба Родригесом находились на наблюдательном пункте бригады и следили за боем. Увидев, как захлебнулось наступление частей первого эшелона, мы поняли, что не сможем в намеченный срок ввести в атаку свои войска. Затор у проволочных заграждений противника только бы увеличил наши потери.
Наступившую ночь решили использовать для разведки. Группа добровольцев, отобранная капитаном Гарсиа, тихо скрылась в ночной тиши. Они ушли разведать проходы в проволочных заграждениях перед зданием телеграфа, выявить пулеметные точки.
Спать никто не ложился. Всю ночь Листер и штабисты находились в батальонах, ротах, проверяли готовность к бою. Инструктировали, выводили подразделения в исходное положение, подбадривали артиллеристов. Но, пожалуй, больше всего волновали нас разведчики. Прошло время их возвращения, а от них ни слуху ни духу. Единственное, что всех успокаивало, – тишина возле телеграфа. Значит, они прошли незамеченными. И вдруг прямо перед нашими окопами, километрах в трех, раздались пулеметные очереди, разрывы гранат, одиночные винтовочные выстрелы. Противник принялся освещать ракетами передний край. Канонада приближалась к нам, пулеметные очереди заставили наших бойцов укрыться за бруствером. А еще через некоторое время в окоп ввалились запыхавшиеся разведчики. Один, второй, потом показались ноги в лакированных сапогах, испуганные глаза пленного офицера и рослый капитан, подталкивающий свою добычу. Следом за ними в окоп свалились еще двое: здоровяк сержант и небольшого роста солдат. Сержант с трудом держал солдата, который норовил вывернуться, убежать. Наконец, обессилев в этой борьбе и размазывая хлынувшие слезы, солдат опустился на дно окопа. Изредка он всхлипывал: «Пустите меня, пустите, он же один остался…» Над окопами бушевали короткие пулеметные очереди и гром минных разрывов.
Я подошел к плачущему солдату, поднял его на ноги и от неожиданности отпрянул. Это была Франческа.
– Как ты сюда попала? – спросил я.
– В разведку ходила, – еле сдерживая рыдания, уткнулась мне в плечо девушка.
– Жених ее остался там, – показал рукой в сторону противника сержант. – Наткнулись мы на засаду, когда возвращались обратно, фашисты накрыли нас на голом месте. Осветили ракетами и давай поливать свинцом. Потом, видимо, решили взять живьем, окружать стали. Ну, парень ее и вызвался прикрыть наш отход. На верную смерть, конечно, остался, но иного выхода не было – ведь у нас на руках «язык». Хотела и она остаться с ним вместе, но Мигель приказал уходить.
Всю ночь ждала Франческа Мигеля, но он не вернулся.
Офицер, взятый разведчиками в плен, дал ценные показания. Они многое прояснили в обстановке. На следующий день, едва первые лучи, словно клинки, проткнули еще холодное небо, первый эшелон бригады вырвался вперед и с ходу атаковал здание телеграфа. В это же время со стороны Галапагар 12-я и 14-я интернациональные бригады в тесном взаимодействии с танкистами, при поддержке артиллерии и авиации перешли в атаку на Лас-Росас и Махадаонда.
