Проблема, которой Канарис сам – и, следовательно, вся разведка – уделял особое внимание, состояла в разработке средств для того, чтобы передача сообщений во времена кризисов и мобилизации была непрерывной, и прежде всего чтобы агенты, используемые для решения других задач, были тщательно обучены и им было разъяснено, что они должны делать в случае возникновения какого-либо кризиса. Каждый агент, чья деятельность предусматривалась в период кризиса, был снабжен личным кодовым словом, по получении которого он обязан немедленно прекратить любую выполняемую работу и сразу же отправиться в указанный район, где он должен посетить ряд заранее оборудованных мест, откуда через заранее организованные линии связи и в зашифрованном виде он станет посылать свои сообщения о подготовке к войне.
Эта система впервые была приведена в действие в 1936 году, когда вновь была занята Рейнская зона. Хотя период подготовки до того, как сеть была приведена в действие, был очень короток, сеть функционировала великолепно, и военное Верховное командование получило своевременную и достоверную картину мер, предпринятых соседними армиями и флотами в результате этой реоккупации.
Та же процедура использовалась в двух последующих случаях – оккупации Австрии и Судетском кризисе. Марш в Австрию был запланирован на субботу. В предыдущий четверг начальникам всех разведывательных отделений вдруг было приказано немедленно явиться к Канарису, который сообщил им, что Гитлер намерен вступить в Австрию и решить австрийскую проблему, если это понадобится, силой. Всем присутствующим были очевидны и серьезность случая, и крайняя озабоченность адмирала. Разведывательные отделения работали день и ночь, все необходимые указания были разосланы, и служба стала дожидаться сообщений; и доклады пошли, и почти все они были единодушны в том, что реакция и контрмеры во всех соседних странах были пренебрежимо малы. Служба функционировала изумительно, и разведывательная сеть, размещенная на периоды кризисов и мобилизации, дала правильную и точную картину ситуации. Ко времени обострения Судетского кризиса система была значительно улучшена, и она работала по крайней мере столь же хорошо, как и в предыдущем случае, если не лучше.
В 1938 году мы достигли ряда выдающихся успехов, но также потерпели некоторые чувствительные поражения. Из последних одно случилось в Соединенных Штатах и было в немалой степени обязано факту, что в это время тайная государственная полиция – гестапо, – которая в реальности была чисто внутренней организацией, пробивала себе дорогу к разведывательной деятельности за рубежом, – такое состояние дел прямо противоречило соглашению, подписанному Канарисом и Гейдрихом, шефом гестапо. Кроме того, примерно в это же время в Третьем рейхе развился заметный психоз, и граждан обуяла вера в то, что, присылая из-за рубежа сообщения любого рода, которые казались им важными, они служат интересам своего отечества. Дальше – больше; целая куча лиц вдруг обнаружила в себе исключительные таланты для работы в разведке, и они почувствовали себя обязанными посвятить свою жизнь разведслужбе. Дилетанты такого рода неизменно сразу же бросались в глаза, потому что у них всегда было фатально преувеличенное мнение о своей значимости как хранителей больших секретов и слуг великой миссии. Вся их манера вести себя немедленно выдавала их, и чаще всего они привлекали к себе внимание задолго до того, как им удавалось даже приблизиться к цели, имевшей совершенно ничтожное значение с точки зрения разведки.
Соединенные Штаты Америки были райским местом в представлении этих пылких эксцентриков, и оттуда они слали потоком свои донесения – в Заграничный отдел НСДАП, в «Арбайтсфронт» (трудовая организация), в германское министерство авиации и даже иногда в «Германские железные дороги», поскольку все эти организации имели своих представителей в Соединенных Штатах.
«Еще в 1936 или 1937 году один агент отдела I (авиация) абвера был разоблачен американцами как шпион и только с величайшими трудностями и с помощью друзей сбежал на машине в Канаду, а оттуда в Германию. В результате этого дела ФБР повысило свою бдительность и его интерес был сосредоточен на Bund der Freunde des neuen Deutschlands (Ассоциация друзей новой Германии). Мое управление и его работники получили многократные предупреждения об опасности этой организации и о недопустимости связей с кем-либо из ее лидеров. Ввиду больших расстояний и ограничений, присущих существовавшей системе курьеров, все, что подвергалось эффективному контролю, становилось непригодным к использованию. Хуже всего то, что примерно в это время один из наших курьеров, человек, чьи четыре года добросовестной службы вызывали оправданное доверие, оказался под влиянием некоего Румриха, судетского немца, жившего в Соединенных Штатах.
Этот Румрих разрабатывал самые фантастические планы, и ему удалось склонить до сих пор надежного агента к сотрудничеству, на его собственную ответственность, в предприятии в Соединенных Штатах, о котором мы в Германии ничего не знали. У него возникла идея заманить старшего офицера американской армии – скажем, коменданта какой-нибудь крепости или вроде этого, – чтобы встретиться с ним в каком-то баре и уговорить его выдать план мобилизации крепости и частей, находящихся под его командованием. Он добыл почтовую бумагу и конверты из военного министерства и написал офицеру по своему выбору, приказав ему встретиться с представителем этого министерства в определенном общественном заведении и передать ему схемы и планы, перечисленные в этом письме. Сам он предполагал играть роль представителя военного министерства. Выбранный офицер послушно появился в назначенное время и в назначенное место – а с ним были работники ФБР, которые немедленно арестовали Румриха. На последующем допросе Румрих сразу же выдал целый список имен, и стало ясно, что ему в самом деле удалось организовать целую систему тайного сообщения. Так случилось, что в этот момент конфиденциальный курьер абвера был в это время в отпуске за пределами Соединенных Штатов. Не зная своего вышестоящего офицера, он завербовал в качестве временного заместителя женщину-парикмахера лайнера «Европа», которой дал полные инструкции, а потом убыл в отпуск. Столкнувшись со свершившимся фактом, его вышестоящий офицер не имел других вариантов, чтобы не прерывать работу курьерской службы, кроме как использовать эту женщину по мере возможности. Этот временный курьер, конечно, был известен Румриху, и ее он выдал в числе первых. Когда «Европа» причалила в Нью-Йорке, парикмахер Йоханна Хоффман была арестована, как только ступила на берег, и была захвачена вся почта, которую она везла.
