Обрадованный «гымназыста» повадился присылать свои писания и дальше, рассчитывая на помощь в опубликовании. Он называл писателя «благодетелем моим и учителем», всячески льстил, просил разрешения посвятить ему очередную повесть.
Повести между тем были слабенькие. Но Иван Семенович продолжал ободрять юношу, не жалея для него теплых слов. Единственное, что утомляло Нечуя-Левицкого, – это чрезмерная назойливость молодого человека. Стоило писателю из-за занятости или по нездоровью немного промедлить с ответом, как неслось новое письмо, с упреком («почему молчите?») и мольбой написать «хоть коротенько».
Однако писатель сносил все терпеливо. Пояснял, что не всегда хватает времени и сил. Извинялся. Успокаивал. Вряд ли он предполагал, что придет время и бывший «гымназыста» окажется его злейшим врагом, даже поспособствует его смерти. Звали надоедливого юношу Михаил Грушевский.
Впрочем, в середине 1880-х годов до этого было еще далеко. В 1885 году, отработав необходимые для выслуги пенсии двадцать лет, Иван Семенович вышел в отставку и целиком сосредоточился на литературной деятельности.
Деятельность, надо сказать, была плодотворной. Произведения выходили из-под его пера одно за другим. Безусловно, по размеру писательского дарования Нечуй-Левицкий уступал, скажем, Николаю Гоголю или Ивану Тургеневу, другим общерусским прозаикам. Но в литературе более низкого, областного уровня он пользовался заслуженным признанием.
Не стоял писатель в стороне и от общественной жизни. Из стихийного украинофила он превратился в украинофила «сознательного». Примкнув к украинскому движению, Иван Семенович пропитался русофобским духом. Противопоставлял Украину и Великороссию, уподобляя первую Провансу или Неаполю.
Нечуй-Левицкий считал, что рано или поздно большие европейские литературы – французская, итальянская, немецкая, русская – распадутся на областные, провинциальные литературы. К примеру, художественные произведения на провансальском диалекте вытеснят в Провансе французскую литературу. В Неаполе и окрестностях литература на местном наречии возьмет верх над итальянской. Говоры Нижней Германии превзойдут на соответствующей территории немецкий литературный язык. И так далее. Точно так же, был уверен писатель, в Украине простонародная речь со временем станет доминировать в литературе, не оставив там места для русского литературного языка.
Вместе с прочими украинскими деятелями Иван Семенович трудился над созданием на народной основе нового литературного языка, призванного заменить русский.
Работа эта велась преимущественно в Галиции, где ее поддерживало австрийское правительство. Во главе же языкотворческих усилий стоял Михаил Грушевский, к тому времени получивший образование, перебравшийся в Австро-Венгрию и удостоенный там звания профессора.
Чтобы язык получился самостоятельным, его «очищали» от «русизмов». Употребляемые простыми малорусами слова отбрасывали как неугодные, если такие же или похожие слова употреблялись в Великороссии. Их заменяли заимствованиями из других языков (прежде всего – из польского) или специально придуманными терминами.
Нечуй-Левицкий старался не отстать от единомышленников. «Чистил» собственные произведения. Помогал «очищаться» другим авторам. В Галиции сочинения писателя выходили в «исправленном» виде, после того, как с ними поработали тамошние редакторы. Иван Семенович благодарил их за заботу о «чистоте» языка его произведений.
Однако через какое-то время он обнаружил, что «исправлений» становится очень много. Получалась не просто «чистка», а подмена основы. Народного там оставалось все меньше и меньше.
Писатель обратился к галичанам с просьбой не переусердствовать. От него отмахнулись. Грушевский заявил, что все идет правильно и нечего разводить ненужные споры. Нечуй-Левицкий недоумевал, но терпел. А галицкие языкотворцы не унимались…
Гром грянул, когда новосозданный украинский литературный язык пришлось выставлять на суд широкой публики. В 1905 году в России разразилась революция. Были отменены цензурные запреты. Настала «эпоха свободы».
Украинские «национально сознательные» деятели получили возможность без ограничений издавать прессу и книги. Тут-то и выяснилось, что новый язык читателям не понятен. Он еще мог кое-как существовать в Галиции, где малорусы долгое время жили с поляками бок о бок, а польская культура доминировала. Но в российской части Малороссии сие новшество воспринимали как тарабарщину. Книги, газеты, журналы на этом языке не читал никто, кроме узкого круга самих же украинских деятелей.
Иван Семенович тяжело переживал неудачу. Он попробовал еще раз образумить Грушевского. Но тот не желал признавать ошибок. А украиноязычная литература по-прежнему не имела читателей.
И тогда Нечуй-Левицкий выступил публично. Свои взгляды он изложил в работах «Современный язык периодических изданий на Украине», «Кривое зеркало украинского языка» и других (все они ныне замалчиваются). Писатель протестовал против искусственной полонизации украинской речи, замены народных слов иноязычными заимствованиями, приводил конкретные примеры.
Сам не безгрешный по части выдумывания новых слов, он отмечал, что торопливость тут недопустима, ибо слишком большого количества новшеств народ «не переварит». В стремлении сделать украинский литературный язык как можно более далеким от русского, языкотворцы, по мнению Нечуя-Левицкого, утратили всякое чувство меры. «Получилось что-то и правда уж слишком далекое от русского, но вместе с тем оно вышло настолько же далеким от украинского».
«Нет! Это в самом деле не украинский язык! – делал вывод Иван Семенович. – Такого языка у нас не разберут и ничего из него не поймут, а если что-то и разберут, то в голове останется что-то невыразительное, каламутное, какая-то муть».
Выступление писателя вызвало шок в «национально сознательной» среде. На него невозможно было навесить ярлык «великорусского шовиниста» или замолчать его выступление. Грушевскому и его соратникам пришлось оправдываться.
Они злились. Обвиняли Нечуя-Левицкого в «измене», в содействии «врагам Украины». Но опровергнуть его не могли и только копили в себе ненависть к писателю.
Выход этой ненависти был дан после революции 1917 года. Государство Российское распалось. Небывалая до того в истории страны катастрофа повлекла за собой неисчислимое множество других, более мелких катастроф в жизни обычных людей. Затронуло происходившее и Ивана Семеновича. В царской России он получал пенсию. Теперь же остался без средств к существованию. А был уже старым, немощным, часто болел.
