- Савелий Герасимович, а не кажется ли вам, что 128-му отряду уже тесно на Кличевщине?
- Да, кличевская рубаха для этого богатыря стала тесной, давно швы разошлись, - ответил подполковник и разложил на столе карту боевых действий нашего отряда.
Карту эту Мовчанский, наверное, уже знал. Мельком глянув на нее, он прочертил красным карандашом стрелку за Днепр.
- Вот сюда бы вам перебраться.
- Почему же так? - удивился Елецкий.
- Все стремятся к магистральным путям Минск - Москва. И это правильно, - отвечал Мовчанский. - Но немцы убедились, что магистральные железные дороги стали ненадежными: до фронта доходит теперь уже меньше половины поездов. Так они стали гнать свои эшелоны по окольным путям. Это дальше, зато надежнее.
- Условно, конечно, - кивнул подполковник. - От Барановичей до Слуцка крепко работают партизаны. А вот дальше, например от Могилева до Кричева, тарахтят поезда почти беспрепятственно.
- Может быть, вам удастся расположиться где-то в районе Чаус, продолжал Мовчанский, - южнее железном дороги Могилев - Кричев.
Мы с Елецким так и впились в карту.
- От Чаус недалеко и к путям Могилев - Орша, Кричев - Орша, - прикинул Елецкий.
- Правда, на пути, кроме Днепра, еще несколько рек, - заметил Савелий Герасимович и, расправляя на широкой богатырской груди огненно-рыжую бороду, добавил с поощрительной улыбкой: - Но мы посылаем именно ваш испытанный отряд.
- Вот вы и двинетесь железным потоком на заречные коммуникации врага, подхватил Кудин.
- Сочтем за большую честь такое доверие, - ответил Елецкий.
- С этого дня ваш отряд решено именовать 14-й Темнолесской бригадой, объявил Мовчанский. - Ваша задача - парализовать транспортные артерии, поднимать народ на борьбу. Начинать, видимо, надо с подавления местных гарнизонов, чтоб они вам не мешали подрывать поезда. Кстати сказать, за Днепром вы не будете одинокими: туда же направляется инициативная группа из 208-го отряда под командованием лейтенанта Демидова, а также группа Сергея Мазура.
Затем первый секретарь познакомил нас с двумя товарищами:
- Шпак Максим Васильевич будет в вашей зоне представлять Могилевский подпольный обком партии. - Мовчанский указал на крепко скроенного невысокого мужчину с бледным суровым лицом. - Ольга Степановна Долженкова возглавит комсомольскую работу, - обратился он к худенькой невысокой девушке. - До войны была у нас в Белоруссии секретарем Вилейского обкома комсомола, школьными И: пионерскими делами заправляла... Пришла пешком из Москвы.
- Из Москвы, пешком? - недоуменно переспросил Елецкий.
- Я не оговорился, товарищи, - ответил Мовчанский. - Ольга Степановна пешком пришла из Москвы в Могилевекие леса. Как сами понимаете, по вражеским тылам.
- Так что при форсировании рек и речушек Оля может кое-что подсказать, - ухмыляясь в бороду, сказал Сидоренко-Солдатенко. Представляете, сколько их было на ее пути?
Я с уважением смотрел на худенькую, скромную девушку и, зная по собственному опыту, каковы они, пути-дороги в тылу фашистов, догадывался, какой силой духа она обладает, сколько в ней отваги и мужества.
С большой любовью и теплотой вспоминаю я сейчас не только Олю, но и других славных девушек-партизанок - их в нашей бригаде было более 100, большая часть которых находилась в разведке бригады и партизанских отрядах, это Голубева Евдокия, Терешко Лариса, Маркова Мария, Маркова Анна, Малахова Елена, Артемова Мария. Они бесстрашно выполняли самые сложные разведывательные задания, проникали в Могилев и другие города области, доставляли необходимые сведения о противнике, предупреждая партизан о грозящей опасности, но эта тема уже отдельной книги.
* * *
- ...А теперь садитесь с начальником штаба за карту и уже в деталях разрабатывайте предстоящую операцию, - сказал нам Мовчанский.
Мы с Елецким срочно сформировали штаб бригады, подобрали командиров и комиссаров партизанских отрядов, включенных в состав нашей бригады. По предложению Ольги Долженковой был сформирован комсомольско-молодежный отряд, которым стал командовать Павел Ясский. Этот молодой, очень волевой и собранный человек за короткий срок сумел сплотить крепкий и дружный отряд, который провел много дерзких операций на железных дорогах.
* * *
Кличевский лес стал для партизан домом родным. С ним были связаны воспоминания о первых радостных победах и горечь утрат. В этом лесу покоились могилы наших верных друзей. В последнее время здесь мы стали полновластными хозяевами, фашисты сюда и носа не показывали. И тем не менее, когда командир бригады перед строем зачитал приказ о выходе за Днепр, это вызвало бурю восторга. Партизаны чувствовали свою силу и стремились на оперативный простор, где можно развернуться во всю мощь. Только теперь я по достоинству оценил слова подполковника Сидоренко-Солдатенко о том, что кличевская рубаха для нашего богатыря стала тесной.
...Вечер был тихий, ласковый, теплый. Солнце уже ушло за густые вершины деревьев. Сизый сумрак начал выползать из-за сосен и елей. Мы сидели молча у костра. Собрались те, с кого начиналась наша бригада. Все было переговорено, все обсуждено.
...Старинная грустная песня родилась почти неслышно и, дрожа как струна, стала рассказывать о том, как тяжело девушке, насильно отданной за нелюбимого. Суровые, хрипловатые голоса мужчин сливались с грудными женскими и не спеша выводили задушевную мелодию, полную боли и тоски.
Я слушал и думал: это про Белоруссию песня, про ее горькую нынешнюю судьбу.
Грустная мелодия на самой печальной ноте затихла, растаяла в лесу.
После этого как-то сразу стемнело, все утихло, даже хворост перестал потрескивать в костре.
Но вот в этой грустной, тоскливой тишине раздался высокий, зовущий куда-то голос нашего юного запевалы Володи Быкова:
Мы шли на подвиг ночкой темной
Громить проклятого врага...
Он умолк, как бы собираясь с силой. А кто-то в этот момент бросил в костер охапку сухого хвороста - огонь вспыхнул. И так же вспыхнула песня, подхваченная сотней партизан:
Кипели злобой неуемной,
Нам жизнь была не дорога!
Подкрались к вражескому стану,
Команда грянула: "Вперед!"
Залился песней неустанной
Наш друг - "максимка" - пулемет.
В смертельном страхе враг отпрянул.
Бежал куда глаза глядят.
Ответный залп уж поздно грянул:
Влетел в деревню наш отряд.
Свистели пули, ветер злился,
Метель вздымала снежный рой.
И вдруг товарищ повалился,
Сраженный пулей роковой.
Прощай, товарищ, храбрый воин.
Пусть пронесется злой буран!
Высоких почестей достоин
Наш друг, отважный партизан.
